Секретная предыстория 1937 года. Сталин против красных олигархов

Вслед за отходом Ленина от дел возвеличивание Троцкого превзошло все мыслимые пределы, вызывая завистливое раздражение и опасение прочих членов Политбюро. После истории с арестом Мясникова партийные вожди стали всерьез бояться единоличной диктатуры. Ведь во время Гражданской войны Троцкий попросту расстреливал неугодных ему военачальников. Демон революции, одержимый идеями военного коммунизма, мечтал перестроить все по военному образцу, загнав население страны в трудармии. Когда весною 1918 г. Совнарком переезжал из Петрограда в Москву, Троцкий, случайно услышав, как один из охранников Ленина предложил взорвать весь город, в восторге воскликнул: «Вот это настоящее отношение к культуре!» и даже через 7 лет ставил всем этого охранника в пример. До войны ему пришлось жить не слишком богато и одно время служить внештатным агентом венской полиции за 300 крон в месяц.[62] Зато теперь он преисполнился спеси и высокомерия.

Советский дипломат А. Д. Нагловский, полпред Советской России в Италии, такими словами описывает заседания Совнаркома, на которых ему довелось присутствовать: «У стены, смежной с кабинетом Ленина, стоял простой канцелярский стол, за которым сидел Ленин, рядом — его секретарша Фотиева, женщина ничем, кроме преданности вождю, не примечательная. На скамейках, стоящих перед столом Ленина, как ученики за партами, сидели народные комиссары и вызванные на заседание видные партийцы.

Такие же скамейки стояли у стен перпендикулярно по направлению к столу Ленина; на них так же тихо и скромно сидели наркомы, замнаркомы, партийцы. В общем, это был класс с учителем довольно-таки нетерпеливым и подчас свирепым, осаживающим «учеников» невероятными по грубости окриками, несмотря на то, что «ученики» перед «учителем» вели себя вообще примерно. Ни по одному серьезному вопросу никто никогда не осмеливался выступить «против Ильича». Единственным исключением был Троцкий, действительно хорохорившийся, пытаясь держать себя «несколько свободнее», выступать, критиковать, вставать.

Зная тщеславие и честолюбие Троцкого, думаю, что ему внутренне было «совершенно невыносимо» сидеть на этих партах, изображая из себя благонамеренного ученика. Но подчиняться приходилось. Самодержавие Ленина было абсолютным. Хотя все-таки шило распаленного тщеславия и заставляло Троцкого вскакивать с «парты», подходить к Ленину, выходить из комнаты и вообще стараться держаться перед остальными «учениками» так, как бы всем своим поведением говоря: «Вы не воображайте, что я и вы одно и то же! Ленин, конечно, Ленин, но и Троцкий тоже Троцкий!» И уже «тоном ниже», но все-таки пытался подражать своему шефу помощник Троцкого исключительно развязный Склянский».[63]