Секретная предыстория 1937 года. Сталин против красных олигархов

Как последовательный коммунист он стремился к тому, чтобы партийная элита роскошно жила за счет трудовой повинности бесправной и доведенной до нищеты массы трудящихся. «До тех пор, пока всеобщая трудовая повинность не войдет в норму, — говорил он на IX партийном съезде, — не закрепится привычкой и не приобретет бесспорного и непреложного для всех характера (что будет достигнуто путем воспитания, социального и школьного, и найдет полное выражение лишь у нового поколения), до тех пор, в течение значительного еще периода, переход к режиму всеобщей трудовой повинности должен неизбежно поддерживаться мерами принудительного характера, т. е. в последнем счете вооруженной силой пролетарского государства».[64] Практически это выглядело следующим образом. Декретами Совнаркома от 12 апреля 1919 г. и 27 апреля 1920 г. был запрещен самовольный переход на новую работу и введена уголовная ответственность за нарушения трудовой дисциплины. Начиная уже с 1918 г. периодически издавались постановления и декреты о принудительной мобилизации для выполнения тех или иных работ (например, постановление Совета народных комиссаров от 10 октября 1918 г. «О трудовой повинности по расчистке снежных заносов»).[65] Их содержание заключалось в том, что все трудоспособное население с 16-летнего возраста, за исключением состоящих в компартии, в свободное от основной работы время было обязано выполнять разного рода тяжелые физические работы без ограничения их продолжительности. Уклонение от этих работ или от постановки на учет каралось как дезертирство из армии. Наконец, Декрет Совета Народных Комиссаров от 29 января 1920 г. «О порядке всеобщей трудовой повинности»[66] установил, что данная повинность является теперь уже постоянной, без праздников и выходных. 4 мая 1920 г. Совнарком принял декрет «О трудовом дезертирстве и органах борьбы с ним», который предусматривал упрощенный, внесудебный порядок привлечения к ответственности за симуляцию болезней, уклонение от явки к назначенному месту работ, опоздание на работу, повреждение орудий труда и т. д.[67] Троцкий лично входил в самые мелкие вопросы этой политики превращения всей страны в грандиозный концлагерь, собирательно называемой «политикой военного коммунизма». Так, например, приказом № 7 Ревсовета 1-й Трудармии за подписью Троцкого предписывалось за некачественное исполнение работы или невыполнение полного объема трудовых заданий переводить в штрафные отряды. Параграф 10 гласил: «Перевод на положение штрафных заключается в следующем: а) увеличение количества и срока работ без оплаты сверхурочных часов, б) назначение на неприятные и тяжелые работы, в) содержание в особых помещениях под охраной, г) установление сурового военного режима, д) применение в качестве меры воздействия ареста, налагаемого дисциплинарным порядком».[68] В своей книге «Терроризм и коммунизм» Троцкий рассуждал так: «Если плановое хозяйство немыслимо без трудовой повинности, то эта последняя неосуществима без устранения фикции свободы труда, без замены ее принципом обязательности, который дополняется реальностью принуждения… Рабочее государство считает себя вправе послать каждого рабочего на то место, где его работа необходима. И ни один серьезный социалист не станет отрицать за рабочим государством права наложить свою руку на того рабочего, который отказывается выполнять трудовой наряд». В своем кругу, на партийном съезде, он выражался еще более цинично: «рабочая масса… должна быть перебрасываема, назначаема, командуема точно так же, как солдаты… Эта мобилизация немыслима без… установления такого режима, при котором каждый рабочий чувствует себя солдатом труда, который не может собою свободно располагать, если дан наряд перебросить его, он должен его выполнить; если он не выполнит — он будет дезертиром, которого — карают!».[69]

Каким образом «налагали руку» на трудящихся, описывает в своей книге «Среди красных вождей» Г. А. Исецкий, в тот период — замнаркомвнешторга, близкий к Ленину, проживавший в период «военного коммунизма» в гостинице «Метрополь», где размещалась советская партийная элита. Из окон «Метрополя» он наблюдал, как «трамваи почти не ходили… Немудрено, что ввиду такого состояния трамвайного движения главным, если не единственным способом передвижения для «буржуев» было хождение пешком. Но в течение длинной и суровой зимы улицы и тротуары были забиты сугробами снега и ухабами. Передвигаться было трудно. Голодовки и лишения ослабили людей. И чтобы поспеть вовремя на службу к десяти часам, «буржуи» должны были выходить из дома часов в шесть-восемь утра в зависимости от расстояния, но необходимо помнить, что все дома, находящиеся в центре или близко к нему, были заняты «товарищами» и их семьями. С трудом вытаскивая ноги из глубокого снега, проваливаясь и падая, шли они, шатаясь от слабости и от голода в промокшей насквозь обуви или, вернее, остатках обуви…