Секретная предыстория 1937 года. Сталин против красных олигархов

Такое же сходство между вторыми лицами. Как Каменев в масштабе страны, так и Менжинский в масштабе ОГПУ известны своей мягкостью, безынициативностью, отсутствием способностей и склонностей к интриге, какой-то беззубостью. А вот третье лицо в каждом из триумвиратов уверенно, хотя и втихомолку, протягивает руки к рычагам власти. Здесь мы наблюдаем своеобразную учебу. Сталин многому научился у Зиновьева и более не нуждается в своем учителе. Он уже понемногу начал перетягивать на свою сторону зиновьевцев, как раньше Зиновьев перетягивал троцкистов: эта кухня ему хорошо известна. Бывшие троцкисты Бубнов и Андреев, само собою, готовы, если это будет достаточно выгодно и безопасно, отречься и от Зиновьева. Молотов успел уже сработаться со Сталиным и без него просто не представляет себе работу в Оргбюро и Секретариате. У Молотова к этому времени есть и свой выдвиженец — Л. Каганович, обнаруженный им во время одной из командировок в провинции.[184] Kaгaнович необыкновенно трудоспособен, он может выполнять колоссальный объем административной работы, прирожденный организатор. По рекомендации Молотова стал заведующим орграспредотделом, который ведает расстановкою руководящих партийных кадров в низовых парторганизациях. Именно он подготовил под непосредственным руководством Сталина и Молотова для Зиновьева большинство на ХIIІ съезде и за это на том же съезде избран в состав ЦК. Каганович тоже постепенно все более ориентируется на Сталина, ибо видит, что тот, находясь в тени Зиновьева, прибирает к рукам реальную власть; в июне 1924 г. Каганович стал секретарем ЦК и членом Оргбюро, начав под крылом Сталина набирать административный вес.

Приблизительно так же действует и Ягода, держась в тени и втихомолку прибирая все больше административной власти к своим рукам. Неслучайно, по свидетельству Бажанова, именно с 1924 г. он заводит связи в сталинском секретариате. Уже в июне 1924 г., продвинув на ступеньку вперед Кагановича, Сталин совершил демарш, покритиковав в одном из своих выступлений Каменева за оговорку: в какой-то речи Каменев сказал «нэпмановская Россия» вместо «нэповская Россия». Сама смехотворность повода для выступления показывает, насколько осторожен был Сталин, проверяя, на кого из членов ЦК он может рассчитывать, если выступит против Каменева и стоящего за ним Зиновьева.

Оказалось, что ни на кого. Зиновьев и Каменев собрали 19 августа совещание из 17 наиболее влиятельных членов ЦК, которые единогласно осудили выходку Сталина. Тот даже заявил, что подает в отставку с поста Генерального секретаря, прекрасно, впрочем, понимая, что пока не повержен окончательно Троцкий, Зиновьев и Каменев не пойдут на раскол правящей группировки. И, когда Сталина уговорили остаться, он, немного успокоившись, объявил, что рамки «тройки» слишком тесны и состав коллективного руководства необходимо расширить. По этому вопросу Сталина сразу поддержали те члены Политбюро, которые хотели бы слегка «подвинуть» Зиновьева. Тот, видя, что большинство присутствующих выступает за расширение состава правящей клики, вынужден был согласиться на создание вместо «тройки» нового негласного правительства — «семерки», в состав которой вошли все члены Политбюро, кроме Троцкого, и председатель ЦКК Валериан Куйбышев. Вероятнее всего, он рассчитывал тем самым разбавить вес Сталина, который среди «семерки» не мог иметь такой же доли влияния, как в составе «тройки», сам же Зиновьев в любом случае оставался первым лицом как глава Коминтерна.

Для регламентации работы «семерки» была тут же составлена письменная «Конституция», которую передали на хранение кандидату в члены Политбюро Яну Рудзутаку: он славился полным отсутствием собственного политического лица, вследствие чего в партийных кругах его прозвали «Рудзу-так — Рудзу-этак». «Конституция» предусматривала, что «семерка» будет собираться каждый вторник и предварительно обсуждать повестку дня Политбюро, причем каждый из членов «семерки» обладал правом «вето». Свои публичные выступления член «семерки» обязан был согласовывать с остальными. Существование «семерки» держалось в тайне, и даже текст ее «Конституции» Рудзутак в дальнейшем уничтожил.[185]