Секретные дневники мисс Миранды Чивер

— И он теперь здесь. Какое совпадение.

— Уинстон, — воскликнула Миранда весело. Но это был не Уинстон.

— Извините за вторжение, — сказал Тернер, один уголок его рта изогнулся в ленивую и чрезвычайно слабую улыбку.

— Извини, — пробормотала Миранда, чувствуя себя неожиданно глупо. — Мы говорили о нем.

— Мы говорили также и о тебе, — сказала Оливия. — Совсем недавно, по сути дела.

— Дьявольские вещи, я надеюсь.

— О, действительно, — сказала Оливия.

Миранде удалось сдержанно улыбнуться, поскольку Тернер сел напротив нее.

Оливия наклонилась вперед и кокетливо положила подбородок в свои руки.

— Я только говорила Миранде, что, по моему мнению, ты будешь ужасным мужем.

Он выглядел удивленным.

— Довольно точно.

— Но я собиралась сказать, что при надлежащем обучении, — продолжала Оливия, — ты мог бы быть реабилитирован.

Тернер встал.

— Я ухожу.

— Нет, нет, Тернер! — Оливия окликнула его со смехом. — Я дразнила тебя, конечно. Нет надежды на исправление. Но Уинстон… Сейчас Уинстон походит на кусок глины.

— Я не буду говорить ему, что ты сказала это, — пробормотала Миранда.

— Не говори, что ты не согласна, — возразила Оливия с вызовом. — У него не было времени, чтобы стать ужасным, какими становится большинство мужчин.

Тернер наблюдал за своей сестрой с неприкрытым изумлением.

— Как такое могло произойти, что я сижу здесь, слушая ваши лекции по управлению мужчинами?

Оливия открыла свой рот, чтобы ответить — что-что умное и хитрое — но именно в этот момент появился дворецкий и спас их всех.

— Ваша мать требует вашего присутствия, леди Оливии.

— Я вернусь,— предупредила Оливия, выходя из комнаты. — Я очень хочу закончить эту беседу.

И затем, с дьявольской улыбкой и взмахом руки, она ушла.

Тернер подавил стон — его сестра будет чьей-то смертью, но только не его — и обратился к Миранде.

— Тяжелая книга? — спросил он.

Она показала книгу.

— О, — сказал он с усмешкой.

— Не смейся, — предупредила она.

— Я и не думал об этом.

— И не обманывай, — сказала она и попыталась напустить на себя вид воспитательницы, который, как ей казался, хорошо получался.

Он откинулся назад, смеясь.

— Сейчас я не могу пообещать этого.

В этот момент Миранда просто сидела там и выглядела одновременно строго и серьезно, но затем выражение ее лица изменилось. Было видно, что Миранда о чем-то думает. Наконец, она приняла решение.

— Что ты думаешь об Уинстоне? — спросила Миранда.

— Он мой брат, — заявил он.

Миранда протянула руку и опустила запястье, как будто бы говоря — кто еще?

— Ну, — сказал он и замолчал, не зная, о чем именно она ожидала услышать. — Он — мой брат.

В ее глазах плясали смешинки.

— Очень откровенно.

— О чем именно ты спрашиваешь?

— Я хочу знать, что ты думаешь о нем, — настояла она.

Его сердце ухнуло в груди по непонятной ему причине.

— Ты имеешь в виду, — спросил он с расстановкой, — считаю ли я, будет ли Уинстон хорошим мужем?

— Похоже, что все пытаются сделать из нас пару.

— Все?

— Ну, Оливия.

— Едва ли я тот человек, который способен дать какой-то романтический совет.

— Таким образом, ты не думаешь, что я должна снять шляпу перед Уинстоном, — сказала она, наклоняясь вперед.

Тернер моргнул. Он знал Миранду, он знал ее в течение многих лет, и именно поэтому он был совершенно уверен, что она не способна сделать это движение лишь с намерением показать ее удивительно прекрасную грудь. Скорее от рассеянности, которая привела к такому результату.

— Тернер? — пробормотала она.

— Он слишком молод, — заявил он.

— Для меня?

— Для любого. О мой Бог, ему только двадцать один.

— На самом деле ему все еще двадцать.

— Точно, — сказал он неловко, еще больше желая поправить свой шейный платок и при этом не быть похожим на дурака. Ему стало жарко и становилось трудно сосредоточиться на чем-то другом, но не на Миранде.

Наконец, она откинулась назад. Слава Богу.

Но она ничего не говорила. До тех пор, пока он, наконец, не помог себе.

— Ты собираешься преследовать его?

— Уинстона? — Казалось, она обдумывала это. — Я не знаю.

Он фыркнул.

— Если ты не знаешь, тогда ясно, что не должна.

Она повернулась и посмотрела ему прямо в глаза.

— Это — то, что ты думаешь? Любовь должна быть очевидной и ясной?

— Разве кто-то говорил о любви? — спросил он с некоторой злостью и одновременно сожалением в голосе, но Миранда, безусловно, поняла, что это была недопустимая тема для разговора.

— Хммм.

У Тернера внезапно появилось неприятное ощущение того, что она осудила его, и этот вывод укрепился, когда она вновь сосредоточила свое внимание на книге, которая лежала на ее коленях.

А он сидит здесь, как идиот, наблюдая за тем, как она читает свою книгу, и пытается придумать какое-то хитрое замечание.

Она вновь посмотрела на него и спросила спокойно, но с оттенком раздражения в голосе.

— У тебя есть планы на вечер?

— Ни одного, — приврал он: на самом деле, он хотел вывести на прогулку своего мерина.

— Уинстон скоро приедет.

— Я знаю.

— Именно поэтому мы говорим о нем, — объяснила она, как будто это имело значение. — Он приезжает на мой день рождения.

— Да, конечно.

Она снова наклонилась вперед. Боже, помоги ему.