Секретные дневники мисс Миранды Чивер

Она направила палец в книгу, продолжая симулировать чтение, раздумывая над тем, как вернуться к предыдущей странице так, чтобы он этого не заметил. В прочем, какое это имело значение? Она сильно сомневалась, что ей удастся сконцентрироваться на чтении, когда он так пристально рассматривает ее из-под полуопущенных век. Его взгляд заставил ее кровь быстрее бежать по венам, и она почувствовала легкую дрожь возбуждения, что ее очень удивило, ведь он так раздражал ее своим поведением.

Она была уверенна, что у него не было намерения соблазнить ее, но чувствовала себя именно так.

— Очень специфический талант.

Миранда поджала губы и посмотрела на него.

— Да?

— Читать, не перемещая глаз.

Она досчитала до трех перед тем, как ответить.

— А еще некоторые из нас, не бормочут слова, которые читают, Тернер.

— Тушé, Миранда. Я знал, что в тебе еще есть огонь.

Ее ногти впились в обивку сиденья. «Один, два, три». Нужно продолжать считать. «Четыре, пять, шесть». Но по этой методике ей придется считать до пятидесяти, пока она успокоится.

Тернер видел, что она слегка двигает головой в непонятном ему ритме.

— Что ты делаешь?

«Восемнадцать, девятнадцать».

— Что?

— Что ты делаешь?

«Двадцать».

— Ты начинаешь меня раздражать, Тернер.

— Я всегда такой. — Он усмехался. — Я думал, что ты ценишь постоянство в людях. Теперь скажи, что ты делала? Твоя голова так любопытно покачивалась.

— Если тебе так хочется знать, — процедила она, — я считала в уме, в попытке сдержать себя.

Он разглядывал ее в течении нескольких секунд.

— Страшно подумать, что ты могла мне сказать, если бы перестала считать.

— Я теряю терпение.

— Нет! — протянул он, с ложным недоверием.

Она подняла книгу, пытаясь отгородится от него.

— Оставь в покое эту отвратительную книгу, Миранда. Мы оба знаем, что ты ее не читаешь.

— Оставь меня в покое! — наконец взорвалась она.

— До какого числа ты дошла?

— Что?

— Число? Ты сказали, что считала, дабы не оскорбить мою чувствительность.

— Я не знаю. До двадцати или тридцати. Не знаю. Я перестала считать примерно четыре оскорбления назад.

— Всего до тридцати? Ты лгала мне, Миранда. Думаю, что ты вообще не теряла своего терпения.

— Да… я, какое это имеет значение... — бормотала она.

— Я так не думаю.

— Aaaaргх! — Она кинула в него книгу, со стуком ударившую его по голове.

— Ай!

— Не будь ребенком.

— Не будь тираном.

— Прекрати понукать мной!

— Я не понукал тебя.

— О, Тернер, я тебя умоляю...

— Хорошо, — признал он раздраженно, потирая ушибленное место. — Я провоцировал тебя. Но я не сделал бы этого, если бы ты не игнорировала меня.

— Извини меня, но я думала, что ты хочешь, чтобы я игнорировала тебя.

— Откуда, черт побери, у тебя такая мысль?

Рот Миранды открылся от удивления.

— Ты ненормальный? Ты избегали меня как чумы в течение, по крайней мере, двух недель. Ты даже избегал встреч со своей матерью лишь затем, чтобы не видеть меня.

— Это неправда.

— Скажи это своей матери.

Он вздрогнул.

— Миранда, я хочу, чтобы мы были друзьями.

Девушка покачала головой. Существуют ли более жестокие слова?

— Это невозможно.

— Почему?

— Потому что так не бывает, — сказала Миранда, всеми силами пытаясь сдержать дрожь в голосе. — Ты не можешь целовать меня, а затем говорить, что желаешь быть моим другом. Ты не можешь оскорбить меня сильнее, чем сделал это у Уортингтонов, а затем утверждать, что я тебе нравлюсь.

— Мы должны забыть то, что случилось, — сказал Тернер мягко. — Мы должны оставить все в прошлом, если не ради нашей дружбы, то хотя бы ради моей семьи.

— Ты можешь сделать это? — потребовала Миранда. — Ты действительно можешь забыть? Я не могу.

— Конечно, ты сможешь, — сказал он, с преувеличенной легкостью.

— Мне не хватает твоей изощренности, Тернер, — покачала головой Миранда и добавила горько, — или, возможно, я не так мелочна, как ты.

— Я не мелочен, Миранда, — выпалил он. — Я благоразумен. Видит Бог, хоть один из нас должен сохранять благоразумие.

Ей было жаль, что она не могла сказать ничего такого, что заставило бы его замолчать. Ей было жаль, что у нее не было аргументов, повергнувших бы его на колени и заставивших дрожать в грязной куче патетической гнили. Вместо этого Миранде приходилось бороться с собой и закипающими на глазах злыми слезами. И она даже не была уверена, что ей удастся скрыть их, поэтому она отвернулась к окну и начала считать проплывающие мимо дома. Ей хотелось оказаться где-нибудь в другом месте.

Не важно где.

И это было хуже всего, потому что за всю свою жизнь, даже имея более симпатичную, богатую и общительную лучшую подругу, Миранда никогда не хотела быть кем-то другим.

* * * * *

Тернер не раз совершал в своей жизни поступки, которыми не был горд. Он пил так, что его рвало на бесценные ковры. Он играл в азартные игры, ставя на кон деньги, которых не имел. А однажды, пьяный, он бездумно выделывал такие выкрутасы на своей лошади, что она несколько недель хромала.

Но никогда он не чувствовал себя таким подлецом, как сейчас, глядя на профиль Миранды, решительно повернутый к окну.

Так бесконечно далека от него.