Секретные миссии

Ограничения, наложенные на разведывательную деятельность, в те годы сильно сказывались на нашей работе, и мы почти ничего не могли сделать, чтобы выйти из узких рамок этих ограничений. Таким образом, в хорошо содержащиеся картотеки мы собирали устаревшие данные. Количество сотрудников, выполняющих эту работу, было далеко не достаточным, чтобы сделать какое-либо многообещающее усилие. Фактически я представлял собою половину всего личного состава дальневосточного отдела, а другой половиной являлась мисс Саблетт — мой секретарь. И это было в то время, когда наш потенциальный противник — японцы — имел множество людей, предназначенных для работы в североамериканском отделе. Позже к нам направили еще одного офицера. Он владел китайским языком, и его назначили ко мне заниматься Китаем.

В то время когда мы боролись против неоправданной бережливости и недальновидных ограничений, события развивались быстро, особенно перед критическим периодом, возникшим в 1931 году. Уже начало этого года было полно тяжелыми предчувствиями. Имелись определенные безошибочные симптомы того, что Япония готова провести в жизнь свой меморандум Танака и ринуться через море к маньчжурскому «жизненному пространству». К марту 1931 года обстановка стала достаточно серьезной, чтобы обсудить этот вопрос с двумя моими приятелями, которые были весьма заинтересованы в Дальнем Востоке. Это — бывший подполковник из разведки Сидни Ф. Машбир, владеющий, как и я, японским языком; другой — майор корпуса морской пехоты Джеймс Ф. Мориарти — хороший солдат, летчик, свободно владеющий русским языком. Наши мысли прояснились, когда в начале 1931 года в одном журнале появилась заметка о бывшем императоре Китая Генри Пу И. В статье говорилось, что главная наложница Пу И ввиду его импотенции потребовала вознаграждения через суд. Пу И жил тогда в уединении в Шанхае. Для того, кто знаком с Дальним Востоком, обстановка, описанная в заметке, выглядела смешно и неправдоподобно.

Но для офицеров разведки она имела международное значение. Эта смехотворная заметка имела целью дискредитировать Пу И и создать условия якобы для его «спасения» с тем, чтобы потом использовать бывшего императора для достижения своих целей. Пу И в то время можно было использовать только в качестве марионетки, если японцы двинутся в Маньчжурию. Мы решили предпринять необходимые шаги с тем, чтобы выяснить планы и намерения японцев. Мы чувствовали, что должны попытаться проверить свои опасения путем получения каких-либо сведений прямо из первоисточника, то есть от японского военного атташе в Вашингтоне полковника Сёхэи Васидзу. Мы часто играли с ним в гольф и поддерживали самые дружеские отношения. Мне поручили сделать первый шаг к переходу от гольфа к более серьезному делу. Я обратился к нему по телефону со следующими словами:

— Добрый день, полковник, как ваши дела с гольфом?

— А, благодарю, не очень хорошо, — простонал Васидзу.

— Как насчет игры в ближайшее время? — спросил я.

— Это было бы чудесно. Почему бы вам не зайти выпить ко мне сегодня?

Наш маленький полковник сам шел в ловушку.

— С удовольствием. Я смогу прийти после того, как поговорю с Машбиром и Мориарти, я пообещал встретиться с ними.

— А почему бы вам не захватить их с собой? — спросил полковник.

— Я уверен, что они примут ваше предложение с удовольствием. В какое время? — спросил я.

— В любое, — ответил Васидзу. — Как насчет пяти часов?

— Мы придем, — ответил я, стараясь скрыть свою радость.

В пять часов, с точностью до полминуты согласно японскому обычаю, мы звонили в квартиру Васидзу, которая помещалась на третьем этаже одного из старинных зданий на углу 14-й улицы и площади Томаса. Это была невзрачная, плохо обставленная квартира, которая служила Васидзу как рабочим кабинетом, так и жилищем. Японские военные и военно-морские атташе обычно где работают, там и живут.

Полковник Васидзу уже пригласил своих двух помощников — военно-воздушного атташе подполковника Тэрамото и майора Хирота. После обычных приветствий мы подняли бокалы, наполненные старым шотландским виски и содовой. Количество выпитого было нормальным, не слишком обильным, это ясно указывало на то, что Васидзу не имел никаких существенных вопросов, которые намеревался бы предложить нам. Он планировал эту встречу как один из обычных дружеских вечеров. В 1931 году было о чем поговорить вообще, и мы не спешили приступить к своей миссии.

В мировой атмосфере чувствовалось приближение кризиса. 1931 год явился поворотным годом. События приняли угрожающий характер. Международная обстановка стремительно катилась в сторону неизбежной войны. Семьдесят первый конгресс не мог разрешить проблемы заработной платы, уровня цен и тарифов, пытаясь задержать начинающуюся депрессию и в то же время веря в процветание монополии внутреннего рынка.