Секретный агент S-25, или Обреченная любовь

— Взгляни, ружье из рук не выпустил, молодец очкарик! Так и лежит в обнимку, как с любимой фрейлейн.

Дальше события развивались стремительно.

Совместными усилиями разведчики толстенным бревном — местом отдыха постового — привалили дверь, облили ее бензином и подожгли. Пламя заплясало высоко и весело.

Затем Соколов спросил:

— Серега, пакля?

Шлапак уже накрутил на палку веретье и паклю, живо отозвался:

— Готова, профессор!

— Бензинчиком освежил?

— Так точно!

— Поджигай! — скомандовал Соколов и, уцепившись за металлическую решетку, напрягся и вырвал ее вместе с оконной коробкой. В лицо пахнуло кислым надышанным воздухом. — Швыряй!

Шлапак метнул в светлый проем огненную палку, а затем туда же отправил бутылку с остатками бензина. Из дома донеслись крики ужаса:

— Файер, файер!

Из окна тут же рванул дым, дверь под напором ошалевших врагов тряслась, но не поддавалась. Наконец жертвы русской удали стали искать спасение в окошке.

Соколов сказал:

— Немцы — народ дисциплинированный! Первыми выпустят высшее начальство…

И тут же, словно оправдывая эти слова, в проеме окна показался человек с золотыми погонами и лицом, перемазанным сажей. Его подтолкнули в спину, и он пулей вылетел на улицу, закувыркался по земле. Соколов радостно крикнул:

— Вот он, сердечный! — По-немецки: — Добрый вечер, господин генерал. Вы-то и нужны нам. — Повернулся к Шлапаку, по-русски: — Серега, это фон Лауниц! Кончен бал, не мешкай. Тут сейчас такое начнется…

Но боевой друг Соколова не удержался. Он уже подхватил под мышки выпрыгнувшего в окошко еще одного господина в генеральском мундире:

— Гутен таг! Стоять на месте, а то пристрелю! — Обернулся к окну. — А ты куда? — Запихнул обратно какого-то лейтенантишку и лишь потом швырнул в окно гранату. Крикнул: — Ложись! — и повалил своего пленника.

Бросились на землю, и Соколов чуть не раздавил фон Лауница.

И в тот же миг в избе что-то страшно ухнуло, крыша словно поднялась в воздух, застыла на месте, а затем обрушилась вниз. Теперь дом полыхал, как коробок шведских спичек, брошенных в костер.

— Скорей, скорей уходим! — заторопил Шлапак.

Соколов согласился:

— Сейчас здесь будет слишком много шума. Вперед! — Надвинул на голову капюшон, подтолкнул револьвером фон Лауница. — Быстро!

Ошалевшие от страха, дыхнувшие огненного воздуха пленники неслись со склона вниз словно угорелые. Разведчикам не было нужды их погонять. Попавший навстречу патруль пришлось пристрелить.

Спустя несколько минут Соколов, сбросив с себя одежду, плыл в ледяной воде, подталкивая рукой лодку. С другого борта веслом действовал бесстрашный Шлапак.

Но даже с одним веслом дорога к родному берегу на этот раз была короче, чем к чужому.

Весь немецкий полк, занимавший правый берег, бросился на пожар, запоздало пытаясь затушить его. О врагах и об охране берега они как-то забыли: на это Соколов и рассчитывал.

Минуло всего полчаса, как оба пленных генерала, до смерти перепуганные, в российском штабе давали чистосердечные показания.

Немцы, взбешенные диверсией, открыли по нашему берегу беспорядочную и бессмысленную артиллерийскую и ружейную стрельбу.

Соколову пришла в голову очередная остроумная мысль, и, надо признать, блестящая.

Народный кумир

Что стало с нокаутированным фармацевтом Раухом? Впопыхах его приняли за мертвого и сложили с обгорелыми трупами в сарай. Однако ночью контуженный пришел в себя. В окно ясно и спокойно лила широкий мертвенный свет луна. Увидав возле себя обезображенные трупы, пахнувшие жареной бараниной, фармацевт начал дико вопить:

— Помогите!

Дверь открыли и очень удивились, что покойник ожил.

То ли от страшного удара русского разведчика, то ли от пережитого ужаса, но только с той поры голова фармацевта начала дергаться вверх и вправо — нервный тик.

За доблесть, проявленную в смертельной схватке, фармацевт Раух был награжден боевым крестом на левую грудь и ближайшим эшелоном отправлен домой, в славный Кёнигсберг.

Здесь героя встречал весь город: бодрые марши в громком исполнении оркестра пожарных, цветы от благодарных горожан, улыбки девушек, выспренние речи.

Фармацевт Раух стал желанным гостем на разных собраниях. Дергая головой, он рассказывал о своих боевых подвигах и вдохновлял молодежь. Так продолжалось до начала Второй мировой войны. Осенью 1939 года героический Раух был отправлен для поднятия боевого духа на передовую. Домой он почему-то не вернулся, и следы его затерялись.

Бегство

Добыча разведчиков была сказочной! Как выяснилось, вместе с фон Лауницем был захвачен генерал-контрразведчик из Берлина знаменитый Фридрих Шульц.

Имя этого человека знатокам скажет многое. Именно этот Шульц долгие годы был правой рукой Эриха Людендорфа, с шестнадцатого года командовавшего всеми вооруженными силами великой Германии. Славный Людендорф стал автором концепции «тотальной войны» и ближайшим сподвижником Гитлера.

На российском берегу уже успели заметить пожар. Пушки, радостно отрыгаясь огнем, в ответ на немецкую стрельбу выпустили по чужому берегу с полсотни снарядов.