Секретный агент S-25, или Обреченная любовь

Разведчиков встречали как настоящих героев. Их обнимали, тискали. Тут же на берегу налили по доброй чарке. Сам начштаба Соловьев сказал:

— Повышаю вас в звании и представлю к награде. Истинно молодцы! Ну, ваше здравие!

В российском штабе царил праздник. Серега Шлапак, уже изрядно отметивший победу, сидел в своем блиндаже, улыбался во весь зубастый рот и в сотый раз, привирая все больше и больше, живописал о походе на тот берег. Ему уже самому казалось, что вдвоем с Соколовым они нынче разгромили не иначе как дивизию.

Разведчики слушали, разинув рты и немного завидуя героям.

Но главный сюрприз — ошеломляющий! — был впереди.

* * *

Когда Соколов помогал фон Лауницу выбраться из лодки на берег, он ему дыхнул в ухо:

— Постараюсь освободить вас… Только не злите русских, больше рассказывайте им. Если они придут в бешенство, то могут пристрелить. Варвары!

Пораженный пленник недоверчиво взглянул на Соколова, благодарно кивнул:

— Да, конечно… Спасибо!

Теперь на пару с Фридрихом Шульцем, который был предупрежден о заговоре, пленники спешили подробней ответить на все вопросы. Жажда жизни оказалась превыше воинского долга.

На другой день Соколов сказал Шлапаку:

— Серега, надо новое весло сделать, да покрепче!

Тот охотно отозвался:

— Во второй роте есть курский умелец, его фамилия Бугров. Плотник от Бога!

— Так идем во вторую роту! Только прихватим уцелевшее весло — для образца.

…На солнечном пригреве, усевшись на срезанную снарядом ель, разведчики отыскали солдатика маленького роста с круглым добродушным лицом. С необыкновенной ловкостью действуя коротеньким ножом, он что-то резал из чурбака. Глаза Бугрова источали беспредельную жизнерадостность и расположение ко всему, что по земле ходит и ползает. Увидав гостей, улыбнулся, не прекращая работы, быстро выстреливая слова, заговорил:

— Ой, сами герои ко мне пришли! Ну, ребята вы фартовые, теперя по Егорию на грудь получите — от начальства! А от деда Бугрова — по ложке. Придется для вас без всякой очереди вырезать. Деревянная ложка не в пример железной никогда рот не обожжет! Мне даже дивизионный каптенармус заказывал, резал с его вензелями.

Соколов сказал:

— Бугров, ложки у нас есть, не хлопочи. А вот заказ у нас важный, военный.

Бугров прекратил работу, с любопытством уставился на Соколова:

— То есть?

— Сделай весло. Вот образец. Срочно надо.

Бугров покрутил в руках образец, поморщился и с презрением положил на землю.

— Это разве образец? Тьфу, да и только! Одна видимость. — Поднялся с бревна, взял Соколова за отворот шинели. Строго глядя атлету в глаза, наставительно сказал: — Чтобы весло было стоящее, надо разные древесные породы подобрать. Затем отмочить, сделать клееный шпон, пропитать смолой и канифолью — чтоб оно, дерево, гнили и разбуханию не поддавалось. И с учетом роста и веса гребца подогнать. Вот, скажем, милок, под тебя эта доска обструганная, — ткнул пальцем в весло, — мала и тонка. За три дня оба весла для тебя выполню, хоть на свадьбу греби.

Соколов возразил:

— Ну, дед, ты размахнулся! Нам срочно надо.

— Ну, ежели срочно, то выберу осину, вымочу…

Соколов уточнил:

— Мне сегодня вечером грести на чужой берег.

— Тогда нужна ель. Топориком попотею, постучу, готова после ужина будет… Изящества не ждите, а прочность обещаю.

Возвращаясь к себе в блиндаж, Шлапак полюбопытствовал:

— Что, и нынче впрямь на чужой берег пойдешь?

Соколов отвечал туманно:

— Поступлю согласно интересам отчизны.

Шлапак удивленно развел руками.

— Опасно, весьма! Немцы-то взбудоражены…

Запоздалое сожаление

И вот подошел решительный момент.

Еще после ужина дед Бугров принес новое весло и получил за усердие пачку папирос «Катык».

Соколов ушел в блиндаж. Не раздеваясь, улегся поверх одеяла на деревянные нары, накрылся шинелью и тут же погрузился в сон.

Проснулся среди ночи. Розово светилась под образом лампадка. Солдаты дрыхли так крепко, как умеют дрыхнуть только разведчики. Гений сыска тихо вышел из блиндажа.

Еще днем он видел, что пленных генералов замкнули в клетушку, примыкавшую к штабному блиндажу. Соколов сумел узнать, что назавтра их хотят отправить в Петроград. Для осуществления плана у Соколова оставалась лишь одна ночь.

В темноте возле закрытых на замок дверей разглядел постового с ружьем. Постовой удобно развалился на лохматых сучьях упавшей толстенной сосны. Постовой окрикнул:

— Кто идет?

Соколов узнал голос младшего унтера Фрязева. Гений сыска рассмеялся, и его могучий голос раскатился далеко по берегу.

— Фотий, меня судьба словно нарочно сводит с тобой. Расскажи, удачно приземлился прошлый раз, верстовой столб головой не снес?

Фрязев возмущенно засопел, мозги тяжело заворочались в его большеразмерной голове: «Я думал, что Соколова расстреляют как шпиона, а оказалось наоборот: он теперь в фаворе у начальства. Как себя вести с этим наглецом? Опасный тип! Ну да ладно: в первом же бою ему в спину пулю выпущу, никто не догадается, от чьей руки он сдохнет». Смирил неприязнь, равнодушным тоном произнес:

— Проходите мимо, здесь нельзя находиться!