Секретный бункер

– Есть. Наша Лизавета Петровна, дама дотошная, фиксирует все, что слышит, а Крейцер – педант, он на этих подробностях собаку съел. Сигнал от Крейцера поступил в 16.30 по берлинскому времени. – Оба вскинули руки с часами. 17.01 – и именно по берлинскому времени. Не жить же по Москве, которая сейчас бог знает где! – Он лично слышал, как Трауберг с кем-то говорил по телефону, при этом связь постоянно прерывалась, и он ругался. По-видимому, собеседник настаивал на личной встрече, причем как можно дальше от правительственного квартала. Трауберг против этого не возражал, но долго не могли определиться с местом. При этом Трауберг сидел один в своем закутке в бункере и говорил приглушенно – явно не хотел, чтобы его слышали. Но Крейцер услышал – он парень со способностями. Договорились на девять вечера, район Тюрлихплац, улица Альдерштрассе, 11, квартира 6. Это, видимо, жилой дом, причем неразбомбленный.

– Что мешает разбомбить его к девяти вечера? – озадачился Андрей. – Наш друг Йозеф уверен, что этого не произойдет?

– Мы посмотрели карту, товарищ майор, – не растерялся Вобликов, – это северная часть Берлина, там много узких улочек и переулков. Расположение жилых кварталов в плане наступления очень неудобное. И местное население сильно скучено. Единственная сравнительно широкая улица – та самая Альдерштрассе. Именно в этом районе мы не наступаем. Левее действует 47-я армия, правее – 2-я танковая армия Богданова, а вокруг Альдерштрассе – пустота. Наши туда войдут, но явно не сегодня. И бомбить ее вроде незачем. По сведениям нашей разведки, немецких войск в районе немного, на Альдерштрассе возводят баррикады…

Карта Берлина всплыла у майора перед глазами – с названиями основных магистралей и значимых объектов. Память его подводила редко. Если уж что-то запомнил, то это надолго. Но полностью окружающую картину карта прояснить не могла.

– Давай уточним. – Ракитин еще раз глянул на часы. Время в наличии имелось. Если не вагон, то уж точно – тележка. – Трауберг свой разговор не афишировал, договорился о встрече в отдаленном районе, куда еще не ступала нога советского солдата, и немцев там тоже не много.

– Вы правы, товарищ майор.

– Не иронизируй. Тебе ничего не кажется подозрительным? Не попахивает ли это дело нашими заокеанскими коллегами?

– Знаете, товарищ майор, я не знаю, как пахнут наши заокеанские коллеги, но Корзун, пока я бежал к машине, высказал то же самое. Это, разумеется, предположение. Не скажу, что для офицеров германской разведки побеги на Запад – повальное поветрие, но случаи были, сами знаете. Отсюда следующее предположение: в означенной квартире Трауберга поджидает представитель одной из западных разведок. Будет ли с фигурантом кто-то еще, мы не знаем. Крейцер тоже не знает. Намерен ли Трауберг вернуться в бункер – загадка. Он может получить инструкции и отбыть восвояси. Может исчезнуть уже сегодня. Доверить постороннему получение этих инструкций он не может. В общем, дело темное, товарищ майор…

– Молодец, – похвалил Андрей, – выстроил самостоятельно всю логическую цепь. И зачем я тебе нужен? Но все может быть куда проще, Олег. Мало ли куда направляется Трауберг. Однако сигнал получен, надо реагировать. Дуем в штаб, получим «добро» от начальства и все распланируем…

Глава пятая

Пуля сбила секцию водосточной трубы, ушла рикошетом от пожарной лестницы. Подполковник Рыбаков пулям не кланялся, но, когда одна из них чуть не зацепила его макушку, был вынужден присесть.

Улица Зееле простреливалась насквозь. Снайперы и пулеметчики засели на первых этажах, не давали бойцам передышки. Баррикаду отвоевали, за ней и спрятались. Кругом валялись предметы мебели, обломки электрических и телеграфных столбов, куски жести, выломанные из мостовой булыжники и даже перевернутый и раздавленный легковой автомобиль.

Красноармейцы грудились за баррикадой, ждали сигнала. Другие, захватив первые этажи, прятались у окон, готовые покинуть убежище по первой команде.

Контрразведчики сидели кучкой. Андрей рискнул приподняться. Сквозь окно перевернутого «Опеля» виднелась часть улицы. До следующей баррикады метров триста, там уже немцы, солдаты дивизии СС «Нордланд», имеющие вредную привычку биться до последнего.

Краски дня заметно потускнели, начинало смеркаться, клубились завихрения дыма, однако видимость была неплохой. За спиной остался клочок мостовой, он тоже плавал в дыму, чернели развалины жилых зданий, валялось несколько мертвых тел. У лестницы в подвал, опоясанной железными перилами, девушка-санинструктор с короткой стрижкой бинтовала красноармейца, раненного в грудь. Боец стонал, выгибался дугой. Свистели пули. Разражались короткие пулеметные очереди.