Секретный бункер

Улица опустела. Скрипя зубами, Ракитин бросился к соседнему дому. Сопел Вобликов, наступая на пятки. На брусчатке валялся мужчина в темном. Некогда было останавливаться! Заскрипела превращенная в решето подъездная дверь.

– Не стрелять! Это мы!

Взбудораженные Корзун и Шашкевич вывалились на крыльцо. Хорошо хоть целые – выжили после свинцового душа!

– Товарищ майор, они заметили нас! – с обидой заголосил Шашкевич. – Вы же сами сказали вытряхиваться на улицу, а разве здесь спрячешься? Они прямо на нас шли! Давайте догоним, они еще близко!

Какие ценные, черт возьми, советы. Зла не хватает!

Оперативники бросились вдогонку, добежали до угла. Шашкевич и Вобликов припустились дальше, когда опять заработал автоматчик. Шашкевич затормозил, схватился за водосточную трубу, вывернув ее с мясом. Его втащили за шиворот обратно.

Вобликов на открытом пространстве исполнял какой-то залихватский танец, увертываясь от пуль. Они стучали по мостовой, выбивали крошку из кирпичной стены. Лейтенант споткнулся, но быстро вскочил на ноги.

– Вобликов, назад! – дурным голосом заорал Ракитин, высунул автомат за угол и ударил длинной очередью, не высматривая мишень. Затрещал кустарник – автоматчик забрался в гущу растительности. Стрельба оборвалась, потом опять загремели выстрелы. Вобликов, белый как мел, влетел за угол, прижался к стене. Он дышал, как загнанная лошадь.

– Вот это да… – его охватила нервная дрожь, стучали зубы.

– Да, Олег, это тебе не полочку прибить, – хмыкнул Корзун. – Запомни этот день, сегодня ты заново родился. Плохи дела, товарищ майор. Фигурант убегает, а какой-то смертник прикрывает его отход. И ведь не высунешься, зараза…

– Попробуем еще разок? – предложил Шашкевич.

– Можно, – согласился Корзун. – Но знаешь, что такое самая большая ошибка, Федор? Это наивно верить, что самую большую ошибку мы уже совершили.

– Хорошо тебе умничать, – разозлился Вобликов, – ты под пулями не прыгал.

– Отойдите, – проворчал Ракитин и снова выставил руку с автоматом. Пули просвистели почти рядом. Стрелок засел неподалеку и исправно делал свое дело.

– В обход пойдем, мужики…

– Подождите, а это кто? – Корзун вдруг прыжком развернулся и вскинул автомат.

К ним кто-то семенил, махая руками, хрипел по-немецки:

– Не стреляйте, это я…

Корзун едва не выстрелил. Ракитин вовремя ударил его по стволу. Мужчина был уже рядом, он тяжело дышал, утирал рукавом пот со лба. Вот так номер – Крейцер! Гауптман Людвиг Крейцер, переметнувшийся на сторону Красной армии!

– Боже упаси, Людвиг, мы не стрелять – целовать вас готовы! – восторженно крикнул Ракитин и в пылу страсти чуть было не обнял немецкого офицера. Но успел опомниться.

– Это я, не надо меня целовать… – Крейцер был одет в гражданское, из-под расстегнутого плаща торчал пиджак, из-под пиджака – порванная рубашка. – Спасибо, что не стали стрелять…

Оперативники изумились, потом заулыбались, даже похлопали перебежчика по плечу.

– Вы и были, Людвиг, тем мертвецом, которого якобы подстрелили мои люди?

– Да, господин майор, они не очень хорошо стреляли, может, и к лучшему… Я решил по случаю выйти из игры, сделал вид, что меня убили, ведь в моем присутствии рядом с бригаденфюрером уже нет смысла… Не волнуйтесь, сбежать я не хотел, в этом тоже нет смысла, учитывая, что у вас моя семья…

– Что делать, Людвиг? Они уходят, отход прикрывает автоматчик. Я не могу рисковать своими людьми…

– Подождите, не надо их преследовать… – у Крейцера от волнения сводило челюсть. – Я знаю адрес, куда они направляются… Это улица Берхольц, 14… Я украдкой подслушал разговор… Это в районе Зальцвиг…

– Что там?

– Я не знаю… В тех краях когда-то функционировал ипподром.

– На лошадях поскачут?

– Вы шутите, я понимаю… Там еще находятся несколько небольших фабрик и учебный аэродром.

Так вот в чем дело! На самолете собрался свалить!

– Людвиг, мы должны его опередить!

– Подождите, господин майор, не надо пороть горячку. Поймите, я на вашей стороне и знаю чуть больше вашего… Это был маленький учебный аэродром, он мог принять самолеты не крупнее «Шторьх». Сейчас с него не взлететь, на взлетно-посадочной полосе взрывались снаряды…

– Тогда как он взлетит?

– Я не знаю… Самолеты такого класса могут подняться в воздух и с обычной автомобильной дороги, если она пустая и прямая. Для разгона требуется метров сто. Я многого не понимаю. Например, не могу взять в толк, как Трауберг собирался нас всех увезти. С ним три офицера СС – Нойманн, Шутке и Эгельс. Плюс Шварцман, пилот. В «Шторьхе» же всего два места, максимум три, если выкинуть топографическое оборудование…

– Все просто, Людвиг. Офицеры СС выполняют свой долг в той мере, в какой они его представляют. Их задача – вывести в безопасное место высокопоставленного чиновника. Дальше им ничто не мешает самоустраниться. Вы тоже в этой ситуации не нужны. Понимаете, что я хочу сказать? Вы были нужны в качестве усиления, чтобы пройти по берлинским улицам. У вас есть оружие?

– Да, у меня «парабеллум» в кобуре под плащом… – Крейцер как-то засмущался. – Я должен его сдать?