Секретный футболист. Изнанка футбольного мира

Тем временем кое-кто из парней начал встречаться с великолепными девушками. Теперь я понимаю, что это было проявлением эгоизма с моей стороны, но мне не нравилась мысль о том, что мы больше не сможем ездить куда-то вместе, так что я стал брать их с собой – семью, друзей, их жен, детей и т. д. У нас никогда, ни разу, не возникало никаких проблем, споров или выяснения отношений, за исключением того случая, когда трое или четверо из нас сбросили телевизор в бассейн вскоре после поражения Англии от португальцев в четвертьфинале Евро‑2004. Но все совершают ошибки. Я знаю массу ребят, которые мазали пенальти.

С каждым годом кажется, что нам требуется вилла все больших и больших размеров, способная вместить нас всех плюс арендованные байки, машины и даже нанятых инструкторов по йоге; последнее – запрос моего отца, который всегда учил меня твердо стоять на ногах и не зазнаваться. Впрочем, это никогда и не было проблемой. Я беру на себя счет за дом, а все остальные оплачивают себе перелет и скидываются на питание и напитки. Мы уже объездили почти весь земной шар и не планируем останавливаться. В конце концов, это редкая жизненная удача – взять с собой всех, кого ты любишь, и провести с ними рядом неделю-другую, отключившись от стресса и головной боли ежедневной рутины. Я знаю, что все остальные чувствуют то же самое и благодарны, что побывали в местах, о которых раньше и не смели мечтать.

Но некоторые вещи, на которые я пытался раскрыть глаза своим друзьям, не встретили такого же понимания, как предложение отдохнуть вместе две недели. Один из моих дней рождения, к примеру, без сомнения обернулся настоящей катастрофой. Поначалу все было хорошо: местом проведения должен был стать модный ресторан, которым заведовал один очень известный шеф-повар…

Мы встречаемся в Лондоне, идет дождь – некстати, но для Британии это не то что бы удивительно. Я вижу, что пара моих друзей некомфортно ощущают себя в рубашках и пиджаках – но таков строгий дресс-код ресторана. Для них рубашки и пиджаки – одежда, которую надевают разве что на похороны, и то умерший должен быть близким родственником.

Мы входим в помещение. Теперь им совсем неловко, они не на своем месте. Я знаю, каково это – мы все знаем – и это неприятно. Я замечаю, что у одного из них грязь на шнурках ботинок. Их не расшнуровывали с тех пор, как сотрудник магазина положил обувь в коробку – их снимали и надевали снова сотни раз, так что каблуки уже изрядно износились.

Это не катастрофа, но и ничего хорошего в этом нет. Швейцар открывает нам двери и провожает к столику – немного торопливо, как мне кажется, – и пока мы занимаем места, сомелье не теряет времени и представляется. Я делаю заказ. Шампанского для начала, а затем большую бутылку Chateau Mouton Rothschild урожая года моего рождения. Шампанское никого не впечатлило. Тем временем некоторые все же путают винный бокал с рюмкой, и, несмотря на вопросительные взгляды в мой адрес, второй порции не наливают.

Вот подают еду и разливают вино. Разумеется, еда идеально приготовлена; вино просто отличное. «Братишка, а где остальное?» – спрашивает у меня кто-то. Девять десятых стола смеется; весь ресторан пялится на нас. Мальчишка из муниципального района внутри меня находит шутку забавной, но новоиспеченный сноб во мне – в ярости. «Да, скажи, чтоб несли остальное, кореш!» Это более вялая вариация на ту же тему, но и ее наш стол встречает благосклонно. Напряжение в ресторане нарастает. Некоторые из официантов тоже это услышали. Я вступаю. Объясняю, что в солидных заведениях правила этикета несколько отличаются – важно соблюдать приличия и относиться с уважением к другим посетителям заведения. Люди платят большие деньги за возможность пообедать тут, и для некоторых из них поход сюда может оказаться единственным за год, а то и за пять лет или даже за всю жизнь. В ответ звучит оглушающее: «С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ ТЕБЯ, С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ ТЕБЯ…»

Я смотрю на метрдотеля: он недоволен, и на десятую долю секунды я тоже занимаю его сторону, но вскоре я задумываюсь о верности моих друзей и говорю себе, что они (то есть мы) имеют не меньше прав на то, чтобы быть здесь, чем все остальные, и что наши (мои) деньги ничуть не хуже денег других людей. Но от очевидного никуда не деться – нам тут не место, по крайней мере не в такой компании. Я разочарован собой, ими, сотрудниками ресторана, всем. Разочарование быстро уступает место затуманивающему разум гневу; в моем случае это очень опасно, потому что он одолевает меня только тогда, когда мне кажется, что я выгляжу глупо. Разрушительные последствия, которые может иметь этот гнев, стали притчей во языцех в нашей компании.