Секретный ключ

Могла ли утренняя авария быть связана с кризисом, наступившим в городе? Я вытащила визитку профессора и снова изучила её. Потом достала словарь и посмотрела в нём значение слова «гидрология» – оказалось, что это наука, изучающая природные воды.

Наконец я достала ручку и написала:

Заражённая вода, похоже, идёт из-под земли, а не из резервуаров к северу от города. Кто больше знает о подводных каналах Лондона, чем профессор из Королевского географического общества, который специализируется на гидрологии?

Конечно, пока связь была лишь косвенная – но разве Пуаро не идёт вслед за своим подозрением, интуицией, недоказанной фантазией? Мне нужно было знать больше.

И вот здесь-то и крылась дилемма. Если я хотела знать больше, мне нужно было поговорить с профессором Д’Оливейрой, а для этого мне придётся выбраться из дома. Я нарушу не только папин запрет, но и запрет человека, который напал на меня. Может быть, он меня просто пугал. Но что, если он и в самом деле претворит свою угрозу в жизнь? Я лежала и прокручивала в голове эти мысли, и тут моё внимание привлёк голос по радио. Это был репортёр, который только что вышел с пресс-конференции, организованной лондонской полицией.

– В настоящий момент мало надежды на то, что ситуацию удастся разрешить быстро. Чистая вода – живая кровь города – перестала циркулировать по Лондону. Сердце столицы остановилось, и кризис продолжится до тех пор, пока кто-нибудь не найдёт выход из него. – Даже на низкой громкости я слышала, что у него дрожит голос. – Сейчас Лондон спасёт только чудо.

На другой стороне комнаты в почти полной темноте сидел на стуле Пуаро. Его глаза светились зелёным, как у кошки.

– Лондон спасёт только чудо, – повторил он, цокая языком. – Мой бог, mon dieu!

– У меня будут страшные неприятности, – ответила я ему.

– Ах, мадемуазель Фрикс, неприятности – они везде. А героев мало.

Я выключила радио и вылезла из кровати. Нет смысла ждать чуда. Нужно действовать.

– Спасибо, Эркюль.

Пуаро встал и поклонился на прощание.

– Не за что.

За домом могли наблюдать, а значит, мне нужно было замаскироваться. К счастью, я была готова к такому повороту событий. Я с минуту оглядывала свой гардероб, затем выбрала белую футболку, ботинки на шнурках и светло-голубой хирургический костюм. Если я иду в больницу, то почему бы не стать медсестрой?

Костюм на мне висел мешком, это хорошо в жару, но выходить из дома в таком виде было нельзя. Поэтому сверху я надела длинный тёмно-синий тренч и шляпу с полями. Потом, поглядевшись в зеркало, решила, что у меня слишком узнаваемые волосы, и вместо шляпы надела светлый парик. Вот теперь меня даже отец родной не узнает. Правда, в таком наряде недолго и свариться.

Закончив с маскировкой, я забралась с ногами на кровать и вылезла через окошко на крышу. Хотя дул ветерок, на улице по-прежнему было жарко. Собравшись с силами, я осторожно съехала по кровле к краю крыши, упёрлась ногами в ветку дуба и, глубоко вдохнув, бросилась в темноту.

Я скользила по веткам, огибая ствол так, чтобы меня не было видно из окон дома, и наконец спрыгнула на землю.

На кухне горел свет. Папа, сгорбившись, сидел за столом и разговаривал по телефону. Не дожидаясь, пока он обернётся и увидит меня, я прокралась по лужайке и выскользнула из двора через заднюю калитку.

Гайд-парк накрыла темнота. Я двигалась быстро, вздрагивая от каждого шороха и тени. По дороге к воротам мне перебежала путь лиса, и я чуть не вскрикнула. Сердце было готово выпрыгнуть из груди. Шум машин впереди добавил мне уверенности – когда кругом люди, не так страшно, что кто-нибудь утащит тебя во тьму.

Я вышла на тротуар как раз напротив станции метро «Ланкастер-гейт». Мобильный остался дома, поэтому я пересекла дорогу и зашла в телефонную будку. Запах внутри был кошмарный, но ради того, чтобы оставаться инкогнито, можно и потерпеть: мой телефон могли прослушивать.

Поскольку профессора Д’Оливейру сбили в Гайд-парке, то я знала, что её, скорее всего, отвезли в госпиталь Святой Марии в пяти минутах ходьбы отсюда. Мне там вырезали аппендикс я хорошо знала это место. Я протёрла трубку платком, всыпала горсть монет в аппарат и быстро переключилась. Передо мной появился каталожный ящик с карточками, написанными от руки, и я быстро пролистала его до буквы «Б» – «Больница».

Ага! Вот нужный номер! Я набрала его.

– Госпиталь Святой Марии, как я могу помочь? – ответил бодрый голос.

– Алло, да-да, помочь, – проговорила я с французским акцентом, – я хотель бы узнать о… как это сказать? О моя тётья. Кажется, её привозили в ваш оспиталь сегодня в утро.

– Имя?

– Мой имя? Я…

– Нет, не ваше – её имя.

– А, mais oui, конечно! Доротэ Д’Оливейра.

– Секундочку.

Раздался стук кнопок клавиатуры. Я переживала, как бы у меня не закончились деньги.