Секретный концлагерь

– Прошу вас, профессор, присаживайтесь, – Мажарин указал на старомодный диван. Другой мебели в помещении, можно сказать, и не было. Сам Мажарин сидел на шатком стуле за таким же шатким столом, а Мартынок и Черных просто стояли, опершись на подоконники.

– Я арестован? – спросил профессор, по-прежнему не сводя тревожного взгляда с Мажарина.

– Нет, – ответил Мажарин. – У нас нет оснований вас арестовывать.

– Да, но… – профессор явно не ожидал такого ответа, поэтому еще больше растерялся. – Ведь вы, вероятно, уже знаете, что я некоторым образом… – он не договорил, явно не желая произносить страшные для него слова.

– Что вы общались с немецкой разведкой? – договорил за него Мажарин. – Да, мы это знаем.

– Ну, и вот… – упавшим голосом произнес профессор.

– Но вы же, – Мажарин сдержал улыбку, – не вступили в преступное взаимодействие с немецкой разведкой? Вы ведь с ними только общались, и ничего больше? Не так ли?

– О да, да! – воскликнул профессор. – Безусловно, так и было!

– Ну, вот видите, – развел руками Мажарин. – За что же вас арестовывать? За общение? Это, знаете ли, дело вашей совести. Мы же вас пригласили совсем по другому поводу. Нам нужна ваша помощь.

– Чем смогу! – воодушевленно ответил профессор. Последние слова Мажарина его изрядно подбодрили – это было очень хорошо заметно.

– Нам нужна ваша консультация, – сказал Мажарин. – Консультация по научному вопросу.

– Вот как – по научному! – было видно, что профессор удивился. – Вы интересуетесь наукой?

– Ну, интерес к науке у нас довольно-таки специфический, – улыбнулся Мажарин. – Тут дело вот в чем. К нам в руки попали документы, как нам представляется, научного свойства. И нам очень хотелось бы знать, в чем суть этих документов. В самых общих чертах, без каких-то мудреных научных выводов. Научные премудрости – не по нашей части.

– Да, я готов! – решительно произнес профессор и поочередно вопросительно посмотрел на трех смершевцев. – Однако же я хотел спросить…

– С документами вам придется знакомиться здесь, в этом помещении, – сказал Мажарин. – Понимаю, что условия здесь не совсем подходящие, но зато здесь вы будете в безопасности.

– Мне грозит какая-то опасность? – голос профессора вновь стал тревожным.

– Если какой-нибудь затаившийся фриц узнает, что вы общались с нами, то все может быть, – пояснил Мартынок. – Вам ведь было сказано – или-или? Или вы соглашаетесь сотрудничать с фашистами и они переправляют вас в какое-нибудь тихое местечко, или…

– О да, да, – грустно ответил профессор. – Представьте, именно так они мне и сказали… Но ведь, насколько я догадываюсь, вы их всех арестовали?

– Вашего квартиранта – да, – ответил Мажарин. – И ту женщину, которая склоняла вас к сотрудничеству с гестапо, тоже. И еще кое-кого… Но не факт, что всех.

– Да, я понимаю, – с печальным видом кивнул профессор. – Итак, где же документы?

– Вот они, – Мажарин выложил на стол кипы бумаг.

Увидев такое количество документов, профессор от удивления привстал.

– Да-да, – сказал Мажарин. – И это, насколько нам удалось выяснить, лишь часть. Остальные документы нам предстоит еще найти. Если, конечно, в них действительно есть что-то стоящее. Садитесь за этот стол. Здесь вам будет удобнее. Чем мы можем вам помочь?

– Дайте мне несколько листов чистой бумаги и карандаш, – попросил профессор. – Возможно, мне придется делать какие-то выписки. И, если можно, чаю. Я, видите ли, привык к чаю. Он стимулирует мозговую деятельность. Разумеется, если чая у вас нет, то…

– Найдем и чай, и бумагу, и карандаш, – улыбнулся Мажарин. – Наш сотрудник будет с вами рядом. Если что, обращайтесь с просьбами к нему. Его зовут Кирилл.

– Да-да, отчасти мы уже с ним знакомы, – закивал профессор и взял сразу несколько исписанных листов. – Хм! Да ведь это латынь!

– Вот как – латынь! – вздохнул Мартынок. – То-то я смотрю непонятно написано.

– Да, латынь, – подтвердил профессор. – Ну, а где латынь, там и медицина. Одно вытекает из другого.

– Кирилл, ступай за чаем! – приказал Мажарин. – Что ж, профессор, не будем вам мешать. Единственная просьба – постарайтесь управиться с задачей как можно быстрее. Надеюсь, вы понимаете…

– Разумеется, – рассеянно ответил профессор, скользя взглядом по исписанному листу. Он был уже в работе, работа уже поглотила его. Он был настоящим профессором, в самом что ни есть классическом понимании этого слова. Для него работа была важнее каких-то внешних обстоятельств, пускай даже эти обстоятельства и угрожали его жизни.

* * *

Пока профессор Зигмунд Моравецкий разбирался с бумагами, а Черных находился при профессоре, уставшие Мажарин и Мартынок решили вздремнуть. Сказывалась напряженная работа последних дней: слежка за немецкими шпионами, их арест, допросы.

Разбудил их Черных.

– …Профессор просит, чтобы мы все немедленно пришли к нему, – сказал он. – Он очень взволнован. Не иначе, как что-то откопал в тех бумагах.

Мажарин и Мартынок переглянулись.

– Взволнован – это хорошо, – сказал Мажарин. – Это означает, что мы поработали не напрасно.