Секретный полигон

– Так вистачить іржати, кретини. – Он непроизвольно перешел на мову. – Жива вона була, я ж пам’ятаю!

Злость ударила в голову. Он подскочил с ножом к привязанному в кресле мужчине – тот уже ни на что не реагировал, отрешенно смотрел на мертвых родных – принялся кромсать его ножом! Впрочем, опомнился – он же диверсант со стальными нервами! – ударил мощно в живот, провернул на девяносто градусов, разрывая внутренности. Бурковский укоризненно покачал головой – он продолжал делать мысленные заметки. Далее шло как по маслу. «С воли» передали канистру с бензином, диверсанты облили мертвые тела (чтобы наверняка после взрыва от них ничего не осталось). Гаевский и Первак оперативно минировали дом – взрывчатки с собой принесли больше чем достаточно. Часть динамита заложили в подвал, часть распределили по комнатам. Лихорадочно тянули провода между зарядами, устанавливали запалы. На улице стояла тишина, расправа с семьей прошла практически бесшумно, соседи ничего не слышали. И снова тени скользили по ночному воздуху. Обратная дорога всегда короче. Выпускной экзамен подходил к концу. Овраг, дорога, освещенная луной («И только мертвые с косами», – затерто пошутил Олейник). Поскрипывали оси телеги, груженной какими-то мешками, ее тащила одинокая кобыла. Возница дремал, опустив поводья. Это был не призрак, это была реальная телега с лошадью, словно и не двадцать первый век на дворе! Соблазн напугать сонного старика был велик – у диверсантов было благодушное игривое настроение. Но они сдерживались, всевидящее око следило за ними и даже снимало на миниатюрную видеокамеру. Подвода протащилась, десантники по одному перебежали дорогу. Компания на берегу уже угомонилась, но палатка подозрительно покачивалась и стонала. Ухмыляясь, диверсанты проскользнули мимо. Желающие уже утолили свои потребности. Переправа, снова овраг, лес. В норматив по времени уложились. У бэтээров их поджидали люди. Но не все еще было выполнено. Оставалось самое интересное. Лейтенант Петрик вскарабкался на косогор, с которого открывался вид на спящее село. Остальным было тоже интересно – все полезли за ним. С пульта дистанционного управления Петрик произвел подрыв. В центре села прорезалась двойная вспышка. Хлопнуло, а потом под темно-синим небом воздвигся гигантский огненный шар!

– Лопни мои глаза… – восхищенно пробормотал Скуба.

Взрывчатки не пожалели – вряд ли что-то осталось от дома. Возможно, пострадали и соседние строения, но диверсантов это мало волновало – пожарная охрана существует для подобных случаев. Пусть не в этом селе, ничего, доедут, если поторопятся. В центре Гиляни бушевал сильнейший пожар, снова что-то хлопнуло, сноп пламени взвился в небо – видимо, у кого-то взорвался газовый баллон. Село просыпалось, из низины доносились крики. Мелкие фигурки носились по улицам, словно муравьи. Что ни говори, это было удачное, а главное, зрелищное завершение мероприятия…

Спустя трое суток на Днепре у Киева.

– Три дня не виделись, Дмитрий Сергеевич, соскучились уже?

– Тоска по Родине, знаете ли, – усмехнулся подполковник Романов. – А вы, Семен Игнатович, ее кусочек, вот и не могу на вас насмотреться.

Он забросил в воду стальку – спиннинговое удилище с крупной инерционной катушкой, на которую вместо лески была намотана тонкая стальная проволока. Течение на Днепре было сильное, а проволока, в отличие от лески, была менее к нему восприимчива. И скопления ракушек на бровках не способствовало использованию лески – она постоянно рвалась. Дмитрий Сергеевич зафиксировал пальцем катушку и начал медленно сматывать снасть. Одновременно присел на складной стульчик – в ногах, как известно, правды не было.

– Наверное, шутите? – Связной, одетый в легкую ветровку, посмотрел по сторонам, сунул руки в карманы и присел на сплющенный валун недалеко от воды. Время было раннее, он зевнул, прикрыв рот ладонью.

– Конечно, шучу. Во-первых, какая тоска по Родине в семь утра? – Романов усмехнулся. – Посмотрите по сторонам. Чем представленный пейзаж отличается от пейзажа где-нибудь на Оби или Волге? Найдите десять отличий, называется. Да, местами живописно, но все так знакомо… Во-вторых, я сам с Оболони, урожденный киевлянин, хотя сам этнический русский. В 91-м грянула независимость, и я, не поверите, горячо ее поддержал. Любил Украину, чего скрывать, хотелось, чтобы она стала сильным процветающим государством. Молодой был, романтиком.

– Что же изменилось?

– Поменял свое мнение, – пожал плечами Романов. – Не о такой независимости мечталось. И если честно, никогда не представлял Украину в отрыве от России. Чтобы Россия стала заклятым врагом, виновным во всех бедах свободолюбивого молодого государства… это насколько же слабоумными должны быть люди, утверждающие такое на полном серьезе…