Секретный рейд адмирала Брэда

– Слишком мало, слишком скупо, и в основном не мне, а все-таки – Скорцени. Почему-то… – отчеканила Фройнштаг, в каждое свое слово вкладывая столько сугубо женского укора, сколько оно способно было вместить. – И в этом заключалась ваша ошибка.

Судя по всему, Консул решил, что в ее словах содержится слишком много избыточной, подтекстовой информации, поскольку поморщил лоб и какое-тот время соображал, как ему расшифровывать эту информацию, а главное, как на нее реагировать.

А тем временем… тем временем Лилия уже вовсю реагировала на само его присутствие, на его физическую близость. Причем реагировала сугубо по-женски.

Консул стоял теперь в каких-нибудь четырех шагах от них, однако Фройнштаг чувствовала такое влечение к нему, так ощущала его мужскую силу, словно уже внешне и внутренне обнаженная пребывала в его объятиях.

При этом Лилии не нужно было особо напрягать память, чтобы вспомнить, что точно такое же, если только не еще более сильное и обостренное, влечение к этому «неземному мужчине» – как гауптштурмфюрер называла его про себя – она чувствовала и во время двух предыдущих встреч с ним.

Они действительно встречались дважды, но всякий раз рядом с ними оказывались Скорцени и еще несколько совершенно лишних мужчин, которых она готова была не столько расстрелять из своего «вальтера», сколько самым банальным образом растерзать. Голыми руками. Только бы они исчезли с ее глаз. Причем Фройнштаг бесило, что сам Консул при этом оставался совершенно равнодушным по отношению к ней и ничего, абсолютно ничего, не предпринял для того, чтобы заполучить ее, если не на всю ночь, то хотя бы на часок.

Нет, с таким мужчиной – с ее Неземным Мужчиной – часика, естественно, оказалось бы маловато. Но это уже детали.

– Тогда говорить можно было не обо всем. Несколько столетий Внутренний Мир оставался совершенно закрытым для проникновения туда представителей Наземного Мира. Как, впрочем, и проникновения туда всевозможных «наземных» идеологий: фашистской, коммунистической, сионистской, коммунист-сионистской, расистской… Страна Атлантов защищалась от них, как от смертоносных вирусов.

– Хотите сказать, что теперь необходимость в такой защите отпала? – спросил адмирал. – Поэтому вы решили, что во Внутренний Мир можно впустить целую армию германских нацистов, со всем их вооружением и военно-техническим потенциалом?

– Америка впустила их к себе не меньше, – спокойно возразил Консул. – То же самое касается и других стран-союзниц. Но у нас есть оправдание: мы, арии, впустили в свою страну германских арийцев по крови и духу. А кого впустили вы?

– В основном ведущих ученых и беженцев, спасавшихся от гитлеровского террора.

– Не только, адмирал, не только. У нас есть сведения. Впрочем, не стоит об этом, – сдался Консул. – Сейчас не время предаваться эмоциям, – смилостивился он над американцем после небольшой, но пронзительной паузы.

– Вот именно, – победно подытожил доктор Брэд. И Консулу это явно не понравилось.

– А еще хотел бы напомнить, что вы, адмирал, пребываете не в той ситуации, когда позволительно накалять обстановку и предаваться подобным обостренным полемикам.

– Будем считать это минутной вспышкой, господин Консул, – вмешалась в назревающую перепалку Фройнштаг, обиженная на адмирала за то, что и во время третьей встречи с Консулом он, в ипостаси одного из лишних мужчин, умудрился оказаться в ненужное время и в ненужном для него месте. Да к тому же самым наглым образом вторгся в ее полусексуальные бредни-воспоминания.

– Так и будем считать, – великодушно согласился Консул.

– Кстати, не будете ли вы так любезны, подтвердить или опровергнуть: эта возвышенность, – указала Лилия на небольшое плато, – называется у вас «Жертвенником».

– А точнее – «Жертвенной Плахой Повелителя». Но кто вам сообщил о ней?

– Могли бы и догадаться, что источником информации стал Отто Скорцени.

– Оберштурмбаннфюрер Отто Скорцени, – кивая головой, повторил Консул. – Вы правы: я обязан был догадаться.

– И здесь действительно казнят?

– Случается.

– Давайте уточним: казнят или приносят в жертву?

– Это действительно разные понятия. Пусть даже при абсолютно одинаковом исходе.

– Вот именно, – проворчал адмирал, – при абсолютно одинаковом… исходе.

– Адмирала интересует, – предательски прокомментировала его ворчание Фройнштаг, – не для того ли нас доставили, чтобы принести его в жертву.

Фройнштаг спросила об этом шутя и с ухмылкой ждала ответа. Каково же было ее удивление, когда Консул вполне серьезно произнес:

– Я затрудняюсь ответить на этот вопрос. Все будет зависеть от хода вашей беседы с Этленом Великим или Атлантом Арием. От того, насколько взвешенно будет вести себя адмирал и насколько аргументированно объяснит причину появления у берегов Антарктиды большой американской военной эскадры во главе с лучшим авианосцем США.

Фройнштаг выслушала его с полуоткрытым ртом, краем глаза посматривая то на адмирала Брэда, то на Плаху Повелителя.

– А еще адмирала интересует, каким образом вы обычно умерщвляете свои жертвы, – все еще не теряла присутствия духа Фройнштаг.