Секретный рейд адмирала Брэда

— Вы, О'Доннелл, пойдете в составе отряда коммодора Бертолдо, на эсминце «Портсмут». Ваш, Черис, первый помощник погиб? — просил адмирал, подойдя к поднявшимся с места офицерам, которые сидели плечом к плечу.

— Так точно, сэр, лейтенант Овел погиб.

— Прекрасный был офицер, — молвил адмирал, хотя почти не был знаком с Овелом. — Один из лучших офицеров эскадры. Я хочу, чтобы эти слова были в письме, которое мы направим его родным.

— Они будут, сэр.

— Но теперь вам, конечно же, пригодится морской опыт коммандера О'Доннелла, который с этой минуты приступает к исполнению обязанностей первого помощника командира «Портсмута».

— Благодарю за оказанную честь, сэр, — дрогнувшим голосом произнес бывший командир линкора «Колорадо», и адмиралу показалось, что на глазах его блеснули слезы. Командующий понимал, как тягостно было бы О'Доннеллу проводить все оставшиеся дни экспедиции на чужом судне, в качестве пассажира.

Адмирал вышел на миниатюрную палубу рядом с командным пунктом и приказал адъютанту никого не подпускать к нему и самому тоже не тревожить.

Антарктическое лето было в разгаре. Огромный желтовато-красный шар солнца завис между вершинами двух ледяных скал и напоминал вулканическую лаву, которая, заполнив собой весь кратер, вот-вот должна была взорваться феерическим извержением.

Наверное, это твоя последняя экспедиция куда бы то ни было, сказал себе адмирал. И военная и гражданская. Можешь считать, что во время этой высадки на Антарктиду ты получил ответы на все те вопросы, которые приводили тебя в ледяную пустыню, а вместе с ними — и последнее предупреждение.

Впрочем, он мог бы припомнить еще как минимум пять прощаний с Антарктидой или Арктикой, во время которых он закаивался возвращаться в ледяные пустыни, решал для себя раз и навсегда покончить с бродячей жизнью ледового странника и осесть в одной из зеленых долин Калифорнии, между Береговыми хребтами и горным массивом Сьерра-Невада. Впрочем, прибрежные равнины Мексиканского залива тоже казались вполне приемлемыми. Вот только всякий раз что-то мешало ему окончательно порвать со своим полярным бродяжничеством и осесть где-нибудь в тихом, зеленом пригороде.

51

Январь 1947 года Антарктика. Море Дейвиса.

Борт флагманского авианосца «Флорида».

Этого стука в дверь адмирал ждал уже седьмые сутки, с той поры, когда он вывел свой Восточный отряд кораблей из Швабского залива, который моряки стали называть между собой «Погибельным», и взял курс на Шельфовый ледник Шеклтона, за которым начинался Южный океан.

— Я понимаю, что нарушила спокойствие одного из самых бесстрастных вечеров вашей бурной экспедиции… — попыталась Фройнштаг прибегнуть к некоей словесной изощренности. Однако Роберт так и не позволил ей блеснуть красноречием.

Его пальцы оказались в волосах Лилии раньше, чем она успел что-либо сообразить, а шубка, наброшенная на легкий спортивный костюм, сползла на пол каюты, прежде чем адмирал задумался над тем, как бы поскорее и в то же время поделикатнее раздеть эту потрясающую женщину.

Каждый день адмирал, Фройнштаг, полярный геолог Элмайр и зоолог Молонг высаживались с небольшого самолета полярной авиации то в предгорьях Сер-Рондане, то на полуострове Рисер-Ларсен, или на побережье залива Амундсена. Во время этих десантов Брэд забывал о своем адмиральском чине, он вновь чувствовал себя ученым, и буквально упивался той свободой действий и теми возможностями, которые открывались перед ним во время экспедиции именно потому, что пребывал в чине адмирала.

Однако все это время Фройнштаг оставалась молчаливой и отчужденной, что-то мешало ей отвечать на попытки Брэда возродить их отношения, что-то не позволяло растопить арктический лед сдержанности и безразличия, которые постепенно воцарялись между ними.

— Мне почему-то казалось, что после всего того, что мы пережили в Стране Атлантов, наши отношения уже окончательно исчерпаны, — проговорила Фройнштаг, разрешая, после долгих страстных поцелуев, донести себя до его корабельного ложа.

— Ну почему же, якорь мне в глотку, исчерпаны?! — прорычал он, мысленно представляя себе, сколько всего лишнего предстоит сорвать с себя и с этой женщины, прежде чем она действительно окажется в его власти.

— А что еще могут пережить люди, столько раз оказывавшиеся на грани гибели?

— Насколько мне известно, общие переживания лишь крепче объединяют людей, — проговорил адмирал, лихорадочно срывая с себя трижды проклятые одежды. Причем проделывал это с отчаянием человека, случайно оказавшегося бортом, когда все решают секунды.

— В общем деле — да; в восхождениях на ледовые плато Земли Эндерби, при высадке на острова залива Эдуарда VIII, или при подъеме на гранитные вершины предгорий Фрамнесфьелла. Но только не в постели, мой адмирал, только не в постели!