Секретный узник

На крутом повороте у Выховательной его уже ожидают три молодых ротмистра чешской армии Йозеф Габчик, Ян Кубиш и Йозеф Валчик из десантной группы "Антропоид". И хотя автомат Габчика даст осечку, бомба Кубиша все же сделает свое дело. Она взорвется в 10 часов 31 минуту, и протектор Гейдрих попадет в Берлин в цинковом гробу.

Молния, посланная из личного поезда Гиммлера

Группенфюреру СС Франку, Прага. 27.5.42 г

...В счет определенных ранее 10 000 заложников в первую очередь

арестовать оппозиционно настроенную чешскую интеллигенцию. Из числа

этой чешской интеллигенции - главных наших противников - расстрелять

уже сегодня ночью 100 самых выдающихся.

Вызову вас еще ночью.

ЧТК, Прага. 10 июня. Официально сообщается: при розыске убийц

обер-группенфюрера СС Гейдриха получены сведения, неопровержимо

доказывающие, что жители деревни Лидице, близ Кладно, оказывали

помощь преступникам...

Все взрослые мужчины деревни расстреляны, женщины отправлены в

концентрационные лагеря, а дети отданы на воспитание надлежащим

образом. Все строения сравнены с землей, а название деревни исключено

из списка населенных пунктов.

Глава 48

К ПОСЛЕДНИМ ПРИЧАЛАМ

11 августа 1943 года, после шестилетнего заключения в ганноверской тюрьме, Тельмана перевели в Баутцен, в следственную тюрьму по уголовным делам.

Путь в Баутцен был долог и утомителен. По дорогам тянулись унылые колонны беженцев. Дымились каменные холмы, в опаленных воронках ветер шевелил какое-то тряпье и чудом уцелевшие куски обоев. С кошелками и термосами в руках люди покорно брели на временные пункты, где можно было получить хлеб и эрзац-кофе. Женщина, согнувшись под тяжестью рюкзака, несла на руках закутанного в плед ребенка. Спасательная бригада разбирала завал, над которым выла собака.

Полиция закрыла движение и направляла машины в объезд. Но "хорьх" с гестаповским номером пропустили. Медленно и бесшумно, как черный призрак, скользил он по мертвым улицам, мимо обгорелых деревьев, каменных коробок, пыльных груд кирпича и мусора. В обесцвеченном августовским зноем небе, как сонная рыба, застыл забытый и бесполезный аэростат.

- Ужасно, - прервал гнетущее молчание сидевший рядом с Тельманом старший советник Хеллер.

- Да. Большие разрушения. - Сидевший впереди директор ганноверской тюрьмы Зуффенплан покосился на шофера. - Но этим нас не сломить.

- Конечно, - с несколько искусственным оживлением поддакнул Хеллер. Фюрер только ожидает удобного момента, чтобы, пустить в действие новое чудо-оружие.

- Англия и Россия тоже лежат в руинах. - Зуффенплан, по-видимому, почувствовал, что фраза получилась двусмысленной, и тут же поправился: - У нас еще сравнительно небольшие разрушения.

- Люфтваффе начеку, - поддакнул Хеллер. - Как правило, к цели удается прорваться только двум-трем самолетам противника.

- Да и тех в конце концов сбивают наши зенитчики. Кажется, нам все же придется сделать круг. - Зуффенплан поспешил перевести разговор. - Проезд как будто закрыт.

"Хорьх" остановился у шлагбаума перед железнодорожным переездом. На путях догорал накрытый ночной бомбардировкой эшелон. По железным остовам опрокинутых вагонов расползлась тусклая радуга. Окутанные паром пожарники поливали из брандспойтов раскаленный до вишневого отблеска тендер. Груды искореженного металла мешали подать к переезду платформу с краном для расчистки путей. Нечего было надеяться, что переезд скоро откроют.

Шофер для порядка несколько раз надавил на клаксон, но утробный, давящийся звук его потонул в шипении горячего пара.

- Давайте назад, - распорядился Зуффенплан.

Пока "хорьх" медленно разворачивался, Тельман успел заметить обложенный мешками с песком пустой окопчик и перевернутую зенитную установку. Расчет, очевидно, перевели в другое место, а может быть, просто похоронили.

Тельман вспомнил, как в последний год своего пребывания в Ганновере установил связь с зенитчиками, дежурившими на крыше тюрьмы.

Пригодился все же трудный моряцкий опыт. Ничто не пропадает даром. Ничто. В эти страшные годы он и не думал о морской сигнализации, а вот она-то и пригодилась... Море вспоминалось часто: порт, душный кубрик. Раскачивающаяся в проволочном колпаке тусклая лампочка под железным потолком, матросская люлька и скользкая палуба, с которой сбегает обрушившаяся на борт волна. Но стоило увидеть того молодого парня в вылинявшей на солнце пилотке, что сигналил кому-то на соседнюю крышу, как все сразу и вспомнилось.

Долго не удавалось ему привлечь внимание зенитчиков к своему крохотному зарешеченному оконцу, долго попусту размахивал в сумраке глубокой оконной ниши искусными, все помнящими руками своими. И вот, наконец, его заметили.

"Кто ты?" - "Свой". - "Кто ты?" - "Рабочий. Матрос. Солдат". - "За что ты здесь?" - "Я - Тельман". - "Я знаю тебя". - "И я тебя знаю". "Откуда?"