Секретный узник

До чего же он сдал за эти годы, если его стало укачивать от езды в машине! Впрочем, целых шесть лет не видел он ни единой машины и забыл, как пахнет бензин. Дома, дороги, улицы и привязанные к колышкам уродливые лозы - он словно впервые их видит и прощается с ними навсегда. Мелькнула афишная тумба: Ганс Рюман с Жени Юго, Паула Весели, Марика Рокк, Тео Линген в "Индийской гробнице"... Он не помнит, когда был последний раз в кино, какой видел фильм.

Но городок остается позади. Бесконечной лентой разматывается дорога. Черно-белые столбики, указатель крутого поворота и очередной накат тошноты при резком торможении.

Хеллер рядом с ним молчит. Зуффенплан лишь изредка перебрасывается несколькими словами с шофером, но не поворачивает головы назад. "Хорьх" визжит на поворотах, оскверняет воздух вонючими выхлопами, но внутри него тишина, настороженное безмолвие. Нет, это неправда, что машина едет в Саксонию, в Баутцен, - она летит в неизвестность, в страшную пустоту.

Из письма Тельмана товарищу по заключению

...Была сделана остановка в Ошатце в Саксонии, в трактире, переполненном военными. Меня сразу же узнали бывшие там летчики унтер-офицеры и рядовые.

В половине шестого мы поехали дальше. Люди стояли на улице. Они улыбались и шепотом приветствовали меня. Простая женщина с ребенком на руках на прощанье помахала мне рукой. У меня на глазах были слезы: так неожиданна была для меня эта безмолвная радость!

Глава 49

"ВОЛЧЬЕ ЛОГОВО"

Гитлер настойчиво повторял, что истинное предназначение нордического гения - творить мифы. Он всегда готов совершить прыжок через невозможность. Его пьянит победа над той убогой реальностью, которая смиряет бескрылое воображение недочеловеков. Мир нибелунга - это воля и представление. И нет никаких запретов, ибо проявление божественной воли насилие.

"Вольфшанце", "Волчье логово", - это рукотворный миф, грозный смех победителя, плод торжествующего насилия.

Бескрайние пространства Мазурских болот. Гнилые воды в холодных чавкающих мхах. Черные, поросшие голубоватым лишайником стволы сосен, мертвые мачты елового сухостоя, кочковатые пространства, где шелестят на ветру осоки и искривленные березы пресмыкаются по земле. Это грозное творение великого оледенения, оставившего песчаные валы, укрепленные гранитными валунами морены. Здесь, на поросшем вереском суходоле, во дни торжеств и суровых битв, когда почти вся Европа и нордический север лежали у ног победителя, и был создан новый жертвенник Вотана из стали и железобетона.

История земли и народов творилась по "Майн кампф", и география заговорила военным языком пророческой книги: "Восточные Марки, протекторат, оккупированная зона..." Исчезло с оперативных карт слово "Польша". Его перечеркнули черные готические буквы: "Генерал-губернаторство". И даже Висла, чьи притоки и ручейки, как вены, прорезали топи Мазур, превратилась в Вайхзель.

По мановению пальца здесь были сметены редкие убогие хутора и смолокурни. Команда инженера Тодта проложила бетонированные дороги, рельсовые пути, построила аэродромы, доты, блиндированные подземелья. Десятки тысяч иностранных рабов по окончании строительства были ликвидированы и зарыты в гигантской пещере. Арийские инженеры, давшие подписку о неразглашении государственной тайны, тоже один за другим при невыясненных обстоятельствах отправились в мир теней.

Ставку фюрера охраняли специальные эскадрильи "мессершмиттов", танковые соединения СС и два кольца противовоздушной обороны. По всем шоссейным дорогам, покрытым ввиду близкой осени желто-зелеными маскировочными пятнами, курсировали моторизованные пикеты лейб-штандарта "Адольф Гитлер".

Перед самой ставкой, где кончался последний ярус минных полей, гарнизонную службу несли уже двухметровые блондины с черной нарукавной повязкой: "Личная охрана Адольфа Гитлера". Их пулеметные гнезда и радиотелефонные блиндажи сливаются с окружающей природой. Железобетонные крыши покрывает метровый слой земли с дерном, где аккуратно посажены елочки и молодые дубки. Столь же тщательно замаскированы многочисленные ангары и гаражи. Даже скрытые зеленой сетью зенитки выкрашены под цвет замшелых древесных стволов.

"Вольфшанце". Еще не так давно это название казалось забавным. В нем чувствовалась широта древнего воителя Арминия Германца и опасная удаль Зигфрида.

Но теперь, во второй половине августа 1944 года, даже наиболее преданные приближенные фюрера стали усматривать в названии ставки смысл провидческий и роковой.

Это смертельно раненный зверь забился в заболоченную чащобу, чтобы переждать облаву, отлежаться, зализать кровавые раны. Он еще сам не сознает, не хочет себе признаться, что кольцо сжимается и неминуем тот последний выстрел, который добьет его. Так пусть это случится здесь, среди больных сосен, в которых запутались белые пленки тумана, а не в сердце рейха - Берлине. Там околевший волк потянет за собой всех. И не будет спасенья.