Секреты поведения людей

"Пассионарность. Это слово вместе с его внутренним смыслом и многообещающим содержанием в марте 1939 года проникло в мой мозг, как удар молнии. Я тогда находился в Крестах. Эта ленинградская тюрьма казалась мне после лагеря обетованной землей. Там можно было залезть под лавку и лежать. И у меня возникла мысль о мотивации человеческих поступков в истории.

Я выскочил из-под лавки, побежал по камере. Вижу, на меня смотрят, как на сумасшедшего, и залез обратно.

Откуда взялось это слово — неизвестно, но для чего оно, как им пользоваться и что оно может дать для исторических работ, было вполне понятно: история любого этноса укладывалась в колыбель описанной схемы (толчок — подъем — перегрев — упадок — затухание), а отдельные зигзаги учитывались пропорционально их значению. Оказалось, что любая живая система, будь то этнос или организм, развивается единообразно. Внезапно в ней появляется некоторое количество людей, наделенных пассионарностью, — пассионариев.

Историческое время от вспышки до затухания совпадало с фазами этногенеза и отвечало им полностью. Это были как бы "возрасты этноса", определяемые процентом пассионариев в этнической популяции. Растет их число до определенного предела — система усиливается; выше этого предела — пассионарность уничтожает сама себя и снижается, так как пассионарии истребляют друг друга: ниже идет спад пассионарности с выбросом свободной энергии, порождающей искусство, роскошь, интриги и социальные идеи. После энергетического надлома наступает длинный период инерции, когда упорядочивается хозяйство, расширяется образованность и царит законность. Но этнос уже движется к распаду.

Непонятно было лишь, как возникают сами пассионарии и чем они отличаются от своих соплеменников. Позднее друг-биолог подсказал слово: «мутация». А ведь и верно! Только это микромутация, меняющая что-то в гормональной системе организма и тем самым создающая новый поведенческий признак. Человек остается самим собой, но ведет себя по-другому.

Мутация никогда не захватывает всей популяции. Мутируют отдельные особи и по-разному. Явные уроды быстро устраняются естественным отбором. А для устранения мутантов-пассионариев необходимо около 1200 лет, причем они ухитряются оставить после себя следы своих деяний: здания, поэмы, картины, рассказы о своих подвигах, технические изобретения и моральные нормы. Впрочем, моральные нормы забываются в первую очередь.

Если бы автор не осознал все это еще в 1939 году, ему в голову не пришло бы искать объяснения исторических событий в концепциях Берталанфи и Вернадского, казалось бы, не касающихся истории.

Благодаря соединению биогеохимии и системологии с исторической географией становится понятной причинная связь между биохимической энергией живого вещества биосферы и отдельными системами — от микроорганизма до суперэтноса. Системы работают на биохимической энергии, поглощая ее из окружающей среды. Если мутант поглощает больше энергии, чем это необходимо его организму, он должен ее истратить, а путь к этому только один — деяния.

Я не рассматриваю социальное лицо пассионариев, их цели, нормы этики. Это уже другая сторона вопроса, пассионарность может проявляться в самых разных формах, с равной легкостью порождая подвиги и преступления, созидания и разрушения, благо и зло. Не оставляя лишь места бездействию и спокойному равнодушию. Я говорю о пассионарности как о физиологическом природном признаке, который лучше всего определяется словом "страсть".

Отдельные пассионарные личности могут появляться даже в инертный период жизни этноса. Но для начального, «пускового» периода характерно появление значительного количества таких людей: уже 3–5 процентов от общей массы достаточно, чтобы началось движение. Они становятся ядром этноса, формируют его, цементируют.

Несомненно пассонарны Юлий Цезарь, Наполеон Бонапарт, Александр Македонский, Сулла. Но дело не в вождях. Испанские Габсбурги и французские Бурбоны были заурядными людьми, равно как большинство их придворных. Решающее значение приобретают не действия отдельных личностей, а тот общий настрой, который можно назвать уровнем пассионарного напряжения.

Идальго и шевалье, негоцианты и корсары, миссионеры, конкистадоры, писатели и художники — все они создавали такое внутреннее напряжение, что политика Испании XVI века и Франции XVII–XVIII веков отражала высокую пассионарность этих народов".