Секреты Российской дипломатии. От Громыко до Лаврова

Картер завел этот разговор с Брежневым. Тот отвечал уклончиво, но понимал, что президенту необходимо доказать сенату, что Америка располагает возможностями для проверки СНВ-2, иначе сенаторы договор не ратифицируют. Еще при подготовке договора об ограничении стратегических вооружений и договора о противоракетной обороне обе страны договорились не мешать работе спутников, радиолокационных станций раннего обнаружения и средств электронного подслушивания. Каждая сторона знала, что другая ее не обманывает.

Когда появились ракеты с разделяющимися головными частями индивидуального наведения, возникла новая проблема. Как уследить за тем, чтобы другая сторона не попыталась втайне заменить моноблочные боеголовки — на боеголовки с разделяющимися головными частями? Сошлись на том, что надо отказаться от сооружения навеса над шахтой, где размещена ракета с моноблочной частью, чтобы нельзя было завести туда другие боеголовки и тайно от разведывательных спутников оснастить ракеты разделяющимися головными частями.

Но все было не так просто. Американцы встревожились, когда в районе украинских городов Деражня и Первомайск моноблочные ракеты и ракеты с разделяющимися головными частями стали размещать в почти одинаковых шахтах. Американцев не хотели запутать, просто для новых ракет использовали старые шахты. Но после того, как бетонные крышки шахт закрывались, спутник не мог определить, где какая ракета. Отличались только командные пункты. Построенные для новых ракет УР-1 ООН УТТХ (по натовской классификации СС-19) с разделяющимися головными частями посты управления имели куполообразные антенны.

Руководитель советской делегации на переговорах Владимир Семенов удивился, почему американцы беспокоятся, если по внешнему виду антенны сразу видно, что за ракета в шахте. Но руководитель американской делегации ему возразил:

— Антенна ничего не доказывает. Мы знаем, что вы можете запустить такую ракету и без антенны. Мы засекли такой пуск.

Семенов сразу перестал спорить. Но сами американцы потом забеспокоились: не выдали ли они тем самым русским способности своих спутников?

Нечто подобное происходило и в Соединенных Штатах. На базе Мальмстром в штате Монтана размещались рядом ракеты «Минитмен-2» с одной боеголовкой и «Минитмен-3» с разделяющимися головными частями. Американцы понимали, что отличить одну шахту от другой практически невозможно. Но советские дипломаты могли точно установить, где какие ракеты, — об этом написала местная американская газета.

Тройка

В последние годы Громыко стал человеком, чье слово значило очень многое — и уже не только в международных делах. Когда здоровье Брежнева ослабло, политику страны стала определять тройка: министр обороны Дмитрий Устинов, председатель КГБ Юрий Андропов и министр иностранных дел Андрей Громыко.

В начале 1980-х годов Громыко, сторонник разрядки, стал занимать все более жесткую позицию. Не потому что изменил взгляды, а потому что увидел: разрядка не в моде, Брежнев уходит, надо выдвигаться вперед, а на мирных предложениях уважения в партийном аппарате не заработаешь. Громыко писал в мемуарах: «Сила советской внешней политики в том, что правда нашей страны более убедительна, чем все военные базы или армейские корпуса, на которые полагаются Соединенные Штаты Америки. Для того, чтобы наши идеи завоевали на свою сторону широчайшие массы, их не нужно подкреплять бряцанием оружия и организацией интервенций».

Эти слова кажутся издевкой на фоне принятых при Громыко решений ввести войска сначала в Чехословакию, а затем в Афганистан. Судьба Чехословакии в 1968 году решалась партийным руководством, но он отдал свой голос в пользу крайних мер, то есть ввода войск. На заседании политбюро он говорил, что руководители Чехословакии «не пойдут на наши предложения, и тогда уже мы осознанно будем подходить к решению вопроса о применении крайних мер». Министр успокоил политбюро:

— Сейчас международная обстановка такова, что крайние меры не могут вызвать обострения, большой войны не будет.

У себя в министерстве Громыко объяснял подчиненным:

— Никаких неожиданностей в связи с вводом войск не было. Был поднят шум, истерия в западной печати. По опыту 1956 года было ясно, что других действий со стороны Запада не будет. Румыны, югославы доказывают, что ввод войск — ошибка. Наш ответ: кроме суверенитета социалистических государств есть суверенитет социалистического содружества. Пусть это не отвечает букве Устава ООН — Устав принимался, когда не было социалистического содружества.

В 1980 году Громыко занял очень воинственную позицию в отношении Польши, где буквально на глазах рушился социалистический строй. Министр говорил, что «нам нельзя терять Польшу», и считал, что надо идти на введение «чрезвычайного положения для спасения революционных завоеваний».