Секреты Ротшильдов

По большому счету в прошлом остаются те годы, когда клан Ротшильдов демонстрировал братское единство и полную близость, чем в свое время так дорожил патриарх династии. Между представителями семьи еще сохраняются формальные родственные связи, но в отношениях проявляются разногласия.

В случае с Суэцким каналом Лайонел опасался, что Альфонс и Густав, узнав о планах Англии, проболтаются французскому правительству. Поэтому он не стал рисковать и предупреждать их о своих намерениях. Все же сохраняя верность клану, Лайонел после совершения сделки предложил братьям поучаствовать в проекте и таким образом получить соответствующую прибыль. Еще какое-то время Ротшильды с их разветвленной структурой продолжают демонстрировать наибольшую быстроту реакции на изменения динамики международных денежных потоков.

В Лондоне королева довольна проведенной операцией, чего нельзя сказать о оппозиционных политических силах, устроивших скандал. Мало того что с парламентом должным образом не посоветовались, депутаты к тому же ставят под сомнение корректность проведения переговоров. Рождается еще одна теория, согласно которой строитель канала Лессепс и Лайонел Ротшильд при посредничестве Альфонса (опять же Ротшильда) вступили в сговор, чтобы убедить Англию в готовящейся продаже акций. Так они создают видимость конкуренции и поднимают цену.

На этом домыслы не останавливаются, и английских Ротшильдов подозревают в присвоении баснословных сумм процентов по совершенно безрисковым краткосрочным кредитам. Поговаривают о примерно 2,5 % с аванса, который британская казна должна была вернуть не позднее, чем через 96 дней. Наконец, Лайонела упрекают в аморальном поведении и нарушении Закона о привилегиях, запрещающего депутатам извлекать выгоду из решений Палаты общин. По счастливой случайности, Лайонела незадолго до этого лишили депутатского мандата. А раз на него запрет не действует, он может дать Англии кредит на выкуп доли вице-султана.

Дискуссии быстро угасают, поскольку вскоре замечено, что для английских налогоплательщиков сделка оказалась весьма недурной: после покупки акции Суэцкого канала выросли в цене с 22 до 35 фунтов стерлингов.

Кредиты дают только богатым

1875 год. Во Франции появляется финансовая компания – Union Générale. В капитал вкладываются инвесторы-христиане, а руководство не скрывает намерения создать конкуренцию «еврейским банкам». У истоков создания нового банка стоит Поль-Эжен Бонту, бывший инженер управления железнодорожного транспорта, который несколькими годами ранее руководил строительством австрийской железной дороги.

Бывший сотрудник фирмы Rothschild Frères не нашел ничего лучше, чем обмануть работодателя и перейти к его конкуренту Crédit Lyonnais. Должно быть, ему предложили более престижную должность или хорошую зарплату. План Бонту раскрыли, и его уволили. С учетом того, какое прошлое было у основателя, очевидно, что Union Générale долго не продержится.

В христианских кругах и среди высшего духовенства вплоть до Рима многие верят в новый банк, который должен создать конкуренцию, а возможно и обойти исторического соперника. Всю рекламу и весь проект Бонту строит на зависти католических кругов к еврейскому и протестантскому капиталу. Схема срабатывает идеально.

Он легко заручается доверием крупных инвесторов для создания банка, причем сбор заявок на финансирование в книгу подписок идет даже лучше, чем ожидалось. С 22 миллионов объем капитала увеличивается до 110 миллионов франков, а акции, сначала замершие, быстро переходят черту в 2000 франков. Всего-то за несколько месяцев!

Новая организация не удерживается от обещаний легких денег и баснословной прибыли и занимается крайне спекулятивной деятельностью. Быстро распространяется молва, что банк дает деньги на самые разные проекты, а управляющий комитет по инвестициям, займам и субсидиям никогда не отказывает.

После трех лет неосмотрительного управления внезапно наступает осознание: фантастические инвестиции, якобы доказывающие (как окажется, только на бумаге), что не только евреи могут получать прибыль, приносят куда меньше доходности, чем предполагалось, а земля под банком шатается.