Секреты серой Мыши (СИ)

К тому же, здравый смысл продолжал бомбардировать меня всё новыми каверзными вопросами. А ожидание казни, как известно, страшнее самой казни.

— А если их вообще дома нет? Вдруг вот погостить к друзьям укатили? — запоздало шевелились тревожные мысли, — Прусь, между прочим, без приглашения.

В этот раз красоты, проплывающие мимо, так неоценённо и проплыли мимо моего сознания. Как же хорошо, что всё рано или поздно заканчивается. Вот и пытка зубодробильной трассой и мучительным ожиданием предстоящей встречи, наконец, подошла к концу.

Мы въезжали в Кусси — обитель надежды на светлое будущее родного баронства.

Без труда отыскав нужное поместье, подкатили к воротам.

Бернар с нескрываемым облегчением побежал на разведку. Ночью, конечно, немного поспали, но парень явно вымотался. Высвистав копошившегося в саду рабочего, мой возничий и напарник организовал нам пропуск в имение.

Незванным гостям отворили массивные ворота.

На моё счастье, хозяева не уехали погостить, а занимались домашними делами. И, что примечательно, как впоследствии выяснилось, они и удивились и не удивились моему визиту одновременно. Сейчас поясню.

С одной стороны, понятное дело, визит падчерицы родной дочери без предварительного уведомления — само по себе событие неожиданное. С другой же… Подтверждая мои дорожные размышления о внутрисемейном конфликте, сам факт моего обращения не оказался для них неожиданностью.

— М-м-да-а. Где-то тут явно «собака порылась»…

Такое впечатление, что, по крайней мере отец — точно ожидал какого-то подвоха от Лауры. А мать свято надеялась на то, что этого не произойдёт, но подспудно тоже была готова к чему-либо подобному. Как-то так.

Приятная молодая служанка проводила в дом, и мне тут же стало стыдно за свой внешний вид. В поношенном сером платьи я выглядела неуместной в этом светлом, солнечно-освещённом большущем доме, пышащем благополучием и чистотой.

Предметы мебели, попадавшиеся на глаза, отличались простой честной добротностью. Не блистая завитками и замысловатыми узорами, они тем не менее наводили на мысль о функциональном удобстве, комфорте и надёжности.

Не было здесь ни изысканности, ни излишней утончённости. Намёком на фривольное легкомыслие отличались, разве что, лёгкие золотистые занавески в нежный мелкий цветочек более тёмного оттенка, с добавлением салатовой зелени и, кажется, мелькал местами небесно-голубой. Да подобной расцветки обивка мягких пуфов оживляла однотонные спокойные стены.

Мне здесь категорически нравилось.

Рассеянно подав мажордому (правильно назвала?) плащ, я, зачарованно разглядывая интерьер, пошла вслед за показывающей дорогу служанкой.

Хозяева ожидали меня в столовой. Серьёзный массивный мужчина, старавшийся казаться не таким уж грозным. (Хотя лицо его явно выражало напряжение, с которым он ожидал вестей от гостьи.) И его приятная жена, которая изо всех сил подавляя нарастающую тревогу, поднялась навстречу, как только меня ввели в зал.

— Садись, дорогая. — мелодично пригласила хозяйка.

Марк коротким движением отпустил служанку, разливавшую по изящным кружкам чай, таким же жестом прервал журчание Клотильды, попытавшейся было разрядить накаляющуюся обстановку формальными светскими приветствиями, и уставился на меня ободряющим вопросительным взглядом.

— Вот это дело, — облегчённо выдохнула я и не стала больше испытывать его терпение, осторожно начав свой рассказ, бдительно наблюдая за реакцией слушателей. — Я бы хотела поговорить о баронстве…

Марк, такой же крепкий и надёжный, как и весь его дом мне уже заочно нравился. Вопреки (а скорее именно из-за) суровой внешности и сбивавших с ног уверенности и силы, бегущей строкой прямо написанных у него на лбу. Клотильда — хрупкая и изящная, как та самая чашка, которую я продолжала держать в руках, так и не отпив ни глотка, украшала, смягчала своего медведеподобного мужа, сглаживала углы.

Они были чудесной парой. Не проявляя внешней показной нежности, умудрялись производить на редкость гармоничное впечатление. Он до сих пор любил её. А она — его. Это было понятно просто как данность. Мне было невыносимо мучительно огорчать их столь печальными вестями.

Слушали меня практически молча. Лишь Марк всё сильнее багровел лицом, а его жена издавала тихие междометия, прикладывая руку с платком то к губам, то к груди.

Но, в целом, хозяева стойко приняли мой рассказ. Причём ни на секунду не усомнились в правдивости изложенных фактов. Кто, как ни они, лучше всех знали собственную дочь.

Чувствуя себя гадкой ябедой, я всё-таки просила этих людей приехать и взяться за восстановление порушенного баронского хозяйства. И не дать испортить или обидеть их чудесного маленького внука.