Секреты серой Мыши

— А что, если Морган Робертсон, написавший в своё время пророческий роман «Тщетность», в котором за четырнадцать лет до катастрофы с «Титаником» подробно описал гибель самого большого лайнера в мире с названием «Титан», тоже, как и я был попаданцем во времени? Ну, например, утонувшим в момент крушения матросом, обладавшим отменным даром красноречия. Взял, да и вынырнул из пучины времени и пространства в тело писателя, впоследствии названного одним из величайших пророков двадцатого века. Ведь какие интересные детальные совпадения — его «Титан» погиб, как и настоящий «Титаник» в апреле при столкновении с айсбергом…

Ладно, это всё — лирические отступления. У меня тут публика «восторженно неистовствует».

Глянь-ка, а герцогиня-то наша под прикрытием веера как-то совсем неоднозначно постреливает глазками в сторону симпатичного моложавого франта в пышных усах и военной форме! Кажется обозначилась и третья — тайная слабость Жозефины.

Ну, не мне её осуждать. И вообще, скоро пригласят к столу — пора закругляться.

Выступление и в самом деле прошло «на ура», герцогиня собирала комплименты-бонусы за неожиданно приятный сюрприз. На меня смотрели с интересом. Но самое полезное — с этого момента плохое настроение герцогини перестало затрагивать мою скромную персону. То есть, проще говоря, меня перестали гонять в дом за шалью или забытым зонтиком, и моё место по степени полезности во внутренней иерархии обозначилось где-то после Анаис.

Сама старшая фрейлина относилась ко мне ровно. Оценив категорическое нежелание участвовать в интригах и сплетнях и вклад, который я вносила в общее дело поднятия настроения её светлости, она пусть не прониклась ко мне особыми симпатиями, но отстала.

Чего было не сказать про «воблу». Набожная рыбина вообще крайне отрицательно воспринимала все эти мирские развлечения. Но поджимать губы на своих хозяев, естественно не смела. Поэтому, переключила своё раздражение на меня, как на главный теперь источник неприличных в её понимании светских утех. (Это она, похоже, ещё про франта не знает.)

Однако, по большому счёту, меня это мало заботило. Фрейлинский корпус не находился в юрисдикции экономки. Она, конечно, выдавала нам зарплату, но была всего лишь исполнительницей господской воли.

А ещё у меня были Надин и Лукреция — старшая повариха на кухне. В силу равного статуса и отсутствия точек пересечения интересов, которые можно было бы «делить», две женщины уже давно и плодотворно «дружили» против экономки, попутно опекая меня. Так что ни раздетая, ни голодная я не сидела.

И даже Люся, включив остатки разума, сообразила, что со мной совершенно не полезно открыто враждовать.

Так что в бытовом смысле моя жизнь во дворце была вполне сносной.(Ещё бы дурацкие полосатые кресла из комнаты убрали — и вообще красота.) Чего никак нельзя было сказать о второй стороне медали.

— И что меня здесь ждёт, если не найти способ всё изменить? — расшивая маленького мягкого мишку, в тысячный раз задавала я себе этот ставший уже риторическим вопрос, — Из одной ловушки обстоятельства загнали меня в другую.

Я, кстати, нашла способ связи с Тео. Хотя бы иногда с королевской почтой появилась возможность (пусть и дорого) отправлять брату письмо или, как сейчас планировала, посылочку. Ради этого даже взялась за ненавистную иголку. Но я точно знала, что он ждёт вестей и будет страшно рад моему подарочку.

Закончив с вышивкой мордочки, поцеловала своего корявого медведя в нос и взялась дописывать письмо.

«… отправляю тебе нового друга, надеюсь он тебе понравится. Пусть мишка теперь охраняет тебя так же надёжно, как охраняет меня твоя монетка. Обязательно напиши, как ты его назовёшь. Очень сильно скучаю, мой дорогой, и мечтаю тебя обнять…»

И тут я на себя, наконец, прям по-настоящему разозлилась. Смотри-ка, заладила: