Секреты в тумане

Поняв, что лесть перестает действовать, отец начал покупать мою помощь подарками. Теперь я купалась в роскоши, которой позавидовала бы и принцесса. У меня было все, что бы я ни попросила. Бальное платье из тандарского шелка? Пожалуйста. Кукольный домик ручной работы размером с половину моей комнаты? Заносите. Новую диадему с голубыми бриллиантами? Помню, как отец скрипел зубами, когда я ее потребовала, но все-таки заказал. Я чувствовала себя изгоем, никому не нужным и не интересным, и пыталась хоть так, своим вычурно-дорогим видом привлечь внимание. Почувствовать себя значимой. Разумеется, это не сработало. В мыслях тех, кого отец допускал до общения со мной, я видела лишь насмешку над отсутствием вкуса, зависть, презрение и изредка — сочувствие, которое бесило меня больше всего. Меня считали жалкой.

Так прошло еще года два, и тут мне повезло — у меня открылся магический дар. Довольно слабый, но как же я была счастлива! Увы, разочарование поджидало и здесь. Криворукая для алхимии, совершенно не умеющая рисовать или лепить для магического искусства, не имеющая специального окраса дара, вроде целительства или некромантии… Впрочем, у меня был «особый» дар — ментальный, который я в то время уже ненавидела. Магический талант, на который я поначалу возлагала столько надежд, оказался недостойным внимания пшиком. Именно тогда я увлеклась артефакторикой — моих сил хватило лишь на нее. Несмотря на то, что это направление магии считалось не женским делом, отец вздохнул с облегчением — расходные материалы для экспериментов с артефактами обходились ему в разы дешевле, чем ткани и драгоценности. Итогом нового увлечения стала моя окончательная изоляция, но меня это уже не волновало.

Первый ловец снов я сделала лет в пятнадцать. Не добившись успеха в реальности, я начала создавать придуманные миры, в которых была центром вселенной. Там меня любили, уважали, ради меня устраивали дуэли и сражались с чудовищами. Неизменно прекрасные юноши признавались мне в любви и увозили прочь из опостылевшей, насквозь лживой столицы. Я была королевой и всесильным магом, великим первооткрывателем и главой Совета Лордов, беспечной цветочницей (непременно приглянувшейся очаровательному принцу) и знаменитым художником. Сны стали мне милее реальности, в которой я ничего из себя не представляла.

Я безропотно выполняла любое поручение отца, лишь бы он отстал, и я скорее могла вернуться в кровать, чтобы погрузиться в навеянные артефактами грезы. Меня даже не волновало, что задачи становятся все более жестокими. Теперь я не только читала воспоминания. Я путала чужие мысли, подталкивала других к нужным отцу решениям и уже не пыталась оценить, насколько незаконно и аморально то, что я делаю. Я торопилась выполнить приказ и вернуться в комнату к своим ловцам. Пока я могла спать, мне было наплевать на все.

Незадолго до знакомства с Ленси Ульесом я впервые убила. Стыдно, но я даже не знаю, кто был моей жертвой. Отец сказал, он должен попасть под автомобиль. Я пожала плечами и, подгадав момент, заставила совершенно незнакомого человека сделать всего один шаг, оборвавший его жизнь. Позже я пыталась по некрологам в газетах понять, кто это был, но так и не сумела. Я настолько отрешилась от реальности, что не помнила даже даты, в которую это произошло. Не знаю, что именно заставило меня встрепенуться и проснуться — преступление, слишком тяжелое даже для той меня, которой я стала, или встреча с человеком, озарившим своим внутренним светом мой мир. А может быть, все сразу. Я не знаю.

Мне было шестнадцать, когда нас представили на одном из званых ужинов, на которые я вынуждена была сопровождать отца. Виконт Ульес оказался восходящей звездой — самый молодой судья за всю историю Родена, он в скором времени должен был войти в совет Лордов. Сам Ленси об этом еще не знал, но я отчетливо увидела планы на него в мыслях других аристократов. Сначала я не придала новому знакомству значения. Я уже давно не пыталась запоминать тех, кому меня представляли. Но в тот же день, лишь перекинувшись парой фраз, я поняла, что пропала. Ленси Ульес мне не врал. Не пытался понравиться. Не приукрашивал свои достижения. Не унижал меня даже в мыслях. Он был живым, настоящим, и в то же время таким, как в моих грезах, и я впервые подумала о том, что, возможно, реальность может оказаться не хуже придуманного сна.