Секреты Ватикана

Самым опасным моментом стала кульминация, когда напряжение канатов было таким, что они начали дымиться; несомненно, еще чуть-чуть — и от трения они загорелись бы, что могло привести к самым пагубным последствиям, какие только можно себе представить. По народному преданию, в толпе тогда находился один генуэзский моряк, нарушивший категорическую инструкцию о тишине криком: «Воды на канаты»!" — что было тотчас исполнено. Операция была спасена.

Через пару десятилетий папа Павел V (Камилло Боргезе) вознамерился вернуть базилике форму латинского креста, который он предпочитал греческому, с одинаковыми рукавами, взятому на вооружение Микеланджело. Он поручил Карло Мадерно удлинить неф, слегка передвинув вперед фасад, в том числе с целью увеличения вместимости собора. На практике это означало возврат к ранней концепции продольного, "вытянутого" храма Сангалло, которую исправил Буонарроти. Мадерно исполнил это с похвальной проницательностью и удивительным чутьем: тот, кто сегодня смотрит на Святого Петра, может легко уловить ритмику всей конструкции, обеспечиваемую наравне с куполом анфиладами окон, перемежающихся огромными колоннами. Шесть из них сгруппированы в центре и будто служат подпорками для опирающегося на них тимпана; вместе с тем они акцентируют внимание зрителя на выдающейся вперед центральной лоджии, предназначенной для важнейших церемоний: провозглашения нового понтифика, торжественных папских благословений народа на площади и других мероприятий.

Первый эскиз Мадерно не пришелся по вкусу папе, который нашел чрезмерной разницу между высотой здания и ее длиной. Поэтому понтифик посоветовал архитектору расширить фасад с обоих концов, чтобы уравновесить и стабилизировать продольность всей структуры. Тогда же вне пилястров, замыкавших ансамбль, были добавлены два дополнительных окна, которые расположили над остающейся на уровне земли аркой. Их верхние части были декорированы в конце XVIII века двумя часами, автором которых стал Джузеппе Валадьера.

Получившееся здание в 1656 году будет окаймлено площадью, которую уже немолодой к тому времени Бернини сделает гармоничным элементом всей композиции. Результат до сих пор у нас перед глазами, и сложно вообразить, что у площади мог быть другой автор. Разве найдется тот, кто сумел бы лучше Бернини исполнить в мраморе восхитительную двойную колоннаду, обнимающую обширное пространство с фонтанами, обелиском и толпой верующих, что регулярно его заполняет?

Сколько же стоила новая базилика? Цифра, без сомнения, невообразима, но вполне соразмерна объему строительных работ и тем амбициям, которые проект должен был символически воплощать в камне. Однако стены и огромный купол — это мелочь в сравнении с обстановкой, убранством, бесчисленными художественными и декоративными элементами, количество которых в соборе постоянно увеличивалось. Если размеры собора делали очевидной исключительность и безраздельность власти, которая сумела воплотить в жизнь такое великолепие, то окончательное устройство нефов и облицовки добавляло этой самой власти отблеск вечной славы.

Когда Бернини (в очередной раз ему — и никому другому) было поручено при помощи золота и света придать ликующе-радостный облик престолу Святого Петра в глубине абсиды, он наиболее подходящими средствами интерпретировал ту монархическую идею, которую кропотливо вынашивали столетиями папы, приписав себе императорские прерогативы. Великий мастер создал картину из феерических позолоченных лучей, дымки и облаков, четырех колоссальных статуй учителей латинской и греческой церкви, ангелочков-путти, поддерживающих ключи от врат небесных и папскую тиару… В центре грандиозной композиции располагался престол, принадлежавший, по легенде, святому Петру, хотя реально этот трон был подарен папе Карлом Лысым в 875 году.

Именно так слава воспевается предельно ясно, она лучезарна и торжественна. Впрочем, нет ни одной организации в мире — будь то королевская династия или правительство, государственное учреждение или иной институт, — которая могла бы соперничать с Римско-католической церковью в пышной красочности церемоний: похорон, интронизаций, беатификаций. Поэтому, задаваясь вопросом, в какую сумму обходится Святому престолу создание, поддержание и сохранение такой роскоши, мы должны помнить, что не все в этой жизни можно свести к денежному измерению. Разумеется, деньги были нужны, и, чтобы раздобыть их в достаточном количестве, никто не стеснялся опускаться до самой бессовестной симонии и скандальной торговли индульгенциями, что явилось одной из причин лютеранского движения.