Секс и ничего личного (СИ)

— Вас спасло только то, что все было совершено до поступления в Академию, по крайней мере, по вашему утверждению, а я, старый дурак, все еще почему-то склонен верить вашим утверждениям! И еще ваше представительство. Я не знаю, как так вышло, что вас защищает мсье Альмарик, но очевидно в таком случае не все потеряно… но я настаиваю на том, чтобы вы ушли в академический отпуск. Вернетесь, когда разберетесь. И мы обсудим ваше восстановление.

— Я не могу пойти в академический отпуск, мсье терр Мулья, — произнесла я твердо, потому что в моменте чувствовала себя просто разбитой и жалкой от той правды, которую собиралась озвучить. — Мне некуда идти, если меня выгонят из Академии. У меня нет родственников и нет денег.

Я очень надеялась, что это не звучит как жалоба. Я не жаловалась. Я констатировала очевидное.

— Мой единственный капитал — это мои знания и мой интеллект, и я в вкладывалась в него эти годы по максимуму, и вам это прекрасно известно. И я не отступлюсь от этого капитала. Если суд посчитает меня виновной, я готова понести заслуженное наказание. Но я сама не готова признавать, что я заслужила, чтобы от меня сейчас избавлялись. Если вы и ректор не считаете, что мне полагается отчисление. То и академический отпуск мне не полагается.

Терр Мулья смотрел на меня неодобрительно. Но до мадам Ревю ему далеко, от его “неодобрительно” у меня всего лишь пальцы холодели, а не внутренности.

— Ступайте, мадемуазель Морель. Но я вас предупредил. Права на ошибку у вас больше нет.

Выходила из кабинета декана я с победой. Правда, вкус ее почему-то отчаянно горчил.

-

Однокурсники смотрели на меня дикими глазами. Я била все рекорды — кто еще в стенах нашей альма-матер мог бы похвастаться, что выступает фигурантом сразу в двух уголовных делах, да еще не связанных между собой? И это в неполные двадцать два года. Ай да Кассандра, ай да Морель!

Дамьен Моранж вообще первые дни ходил пришибленный: он-то, в отличие от остальных, еще и про внезапное и удивительное трудоустройство Вивьена гросс Теккера знал.

Спускаясь в лаборантскую, я немножко мечтала о том, как было бы хорошо, начни Моранж от потрясения вдруг заикаться. Моранжа в моей жизни в последнее время стало многовато — хотелось бы как-то снизить концентрацию. Заикание наверняка помогло бы.

— Мадемуазель Морель! — Вырвал меня из приятных мыслей голос профессора Фрессона.

— Да, профессор? — Я почтительно остановилась, дожидаясь благодетеля и, по совместительству, работодателя.

— Кассандра, вы же, насколько я помню, хорошо ладите с артефактами, верно?

— Да, профессор.

— Отлично! Тогда у меня для вас отличная новость: я сдал вас в аренду артефакторам!

Я растерялась, но профессор смотрел с живейшим интересом, и я не смогла его разочаровать:

— Да, профессор!

И, не утерпев, смазала эффект:

— Выгодно сдали?

— Весьма! Профессор Гейри обещал засчитать вам эту работу как выполнение лабораторной по взаимодействию с артефактами третьей-четвертой категорий общего назначения.

Ну… не сказать, что это прямо “весьма выгодно”, но меня, по сути, двигают из лаборатории в лабораторию в рамках одной кафедры. Так что эта оплата — скорее, жест доброй воли. Символический, но приятный.

— Наш декан с помощью шантажа, угроз и манипуляций заставил первокурсников, сдавших сессию с хвостами, оказать добровольную физическую помощь академии, и профессор Гейри решил, что это прекрасная возможность, чтобы навести порядок в запасниках, — просвещал меня, меж тем, профессор Фрессон. — Сами понимаете, дорогая: когда еще так удачно подвернется дармовая рабочая сила? Но теперь ему нужен кто-то вменяемый, чтобы проконтролировать этих… кхм, с позволения сказать, хвостатых. Поэтому Гейри пробежался по коллегам и одолжил лаборантов потолковее.

Профессор взглянул поверх очков, убеждаясь, что я считала комплимент. Я считала, и это было, к слову сказать, очень приятно. Особенно, после той головомойки, которую устроил мне родной декан.

А Фрессон продолжил:

— Так что ваша задача, мадемуазель Морель, контролировать и стимулировать рабочую силу. И, главное, не жалеть ее. Помните: труд сделал из обезъяны человека, и если мсье студенты будут лениться — хвосты у них не отвалятся!

-

Толковых лаборантов набралось пять человек: двое собственных профессора Гейри, те, которые Фонтэн и Тессье, и трое заемных. Я, и парень с девушкой с из рунологической, кажется, лаборатории. Но эксперты-рунологи делили лаборантскую не с нами, а с ритуалистами, так что я с ними почти не пересекалась и знакома была мало, а “хвостатых” студентов-первокурсников и вовсе раньше не видела.

Профессор Гейри убедился, что пришли все, и принялся нарезать задачи:

— Итак, господа. Это — склад-запасник нашей лаборатории. Наша задача — навести здесь порядок.

Я оценила деликатность профессора — надо же, “наша общая задача, господа”. А не “ваша работа отсюда и до обеда, хвостатые”.