Секс и офис. Как сделать успешную карьеру и устроить личную жизнь

Поместье превосходило все мыслимые ожидания, что подтвердят посетители. Замки с башнями и башенками, подъемный мост, бассейны, выложенные ярко-синей плиткой, и подземные египетские бани. Говорят, мистер Херст тратил по миллиону в год на обустройство «Сан-Симеона» с 1919-го по 1951 год (год его смерти). Любой женщине достаточно взглянуть на особняк, чтобы признать: потрачена целая куча денег. Думаю, что Версаль на фоне «Сан-Симеона» выглядел бы довольно бледно.

Поместье открывалось для посетителей с 8.42 до 17.12, и даже удостоверения личности от журнала «Харпере базар» не помогли нам добиться разрешения работать в дневное время. Мы были вынуждены уступить. Моделям приходилось вставать в четыре часа утра, чтобы успеть загримироваться. Остальные выползали в пять часов и ехали к замку, где нас встречали стражники и провожали в гору, когда-то охраняемую пумами, львами и тиграми. Если мы добирались вовремя, то еще стояла кромешная тьма.

Катанье в лодке по круглому бассейну Нептуна напоминало сборы на Малибу. Вещи уминали, упаковывали, а они упрямо вылезали из положенных мест. А мы хотели добраться к месту до восхода солнца, чтобы попасть в милый нашему сердцу туман. При первых лучах девушки порхали от одной колонны к другой, обнимали горгульи[18], залезали в саркофаги и выбирались из них, а камера запечатлевала все это на пленку. Затем модели меняли купальники, и начиналось все сначала. Когда солнце поднималось и наступало время для посетителей, мы свертывали свою деятельность, все становились серьезнее и строже; мы опять запаковывали багаж, и охранники провожали нас вниз. Мы возвращались в отель и тут же засыпали как сурки. Вечером все возвращалось на круги своя, и мы мчались в замок, чтобы успеть к сумеркам. Как же можно утверждать, что на протяжении многих лет работа не меняется?

На третий день съемок семья Херстов прошествовала в захваченное нами бунгало, расположенное неподалеку от замка. Бунгало не шло ни в какое сравнение с замком — этот маленький приют проспал лет семьдесят пять. Мистер Херст, его жена и два сына спустились, чтобы поплавать в бассейне и узнать, как нам работается. Мы заверили, что просто замечательно. Затем мистер Херст спросил, вернулась ли из Европы Нэнси Уайт. Только я поняла, что речь идет о главном редакторе журнала «Базар», хотя понятия не имела, что она в Европе. «Нэнси еще не приехала, — нашлась я. (Мне не хотелось, чтобы мистер Херст зашел в бунгало позвонить ей.) — Она отлично проводит время и обожает фабианцев».

Казалось, мой ответ удовлетворил его. «Пользуйтесь бассейном», — любезно предложил мистер Херст.

Знаменитый Хамфри Богарт разрешил нам снимать на борту своей яхты «Сантана». Мы знаем, кто сподвиг его на это. В благодарность за то, что актер сфотографировался в спортивной рубашке от «Каталины» (брюки он менять не захотел), его супруге Лорен Бэколл предложили выбрать что-нибудь для себя и детей из коллекции. Агентство не знает, сколько свитеров и купальников она взяла, но известно, что привередница изучала товары целый день. Мистер Богарт был великолепен! Он считался образцом идеального мужчины, а миссис Богарт в любом наряде казалась воплощенной мечтой рекламной компании.

«Фут, Коун энд Белдинг» передали меня в ведение «Каталины», чтобы я проводила рекламные поездки с какими-нибудь знаменитостями по стране. (Не знаю, почему боссы так охотно передавали меня коллегам, но они дружно утверждали, что таким образом я больше узнаю о продукции клиентов.) Я принимала участие в небольших вояжах с продукцией «Каталины» для презентаций в крупных магазинах.

Флоренс Чедвик оказалась моей первой подопечной — очень милая женщина. Олимпийская чемпионка по прыжкам в воду, Пэт Маккормик, стала второй. На следующий год меня сопровождала божественная шведка, «Мисс Вселенная» Хиллеви Ромбин. У вас свое мнение, у меня свое. Хиллеви была не только мила, весела и грациозна, она знала пять иностранных языков. Разве можно не любить такую девушку? Когда я находилась с ней в комнате в присутствии мужчин, то чувствовала себя частью обстановки. Единственный раз кавалеры заметили меня, когда им потребовалось разрешение, чтобы пригласить Хиллеви на поездку в Милуоки и Дулут. Я всегда хотела, чтобы девочка посмотрела Милуоки и Дулут, но бог его знает, когда она вернется, а сопровождающая ее дама, которая осталась в отеле, сразу бросится всем в глаза без очаровательной подопечной. Но Хиллеви, к счастью, никогда не соглашалась на поездки.

Хиллеви была тщеславна, но самокритична. Если ей хотелось посмотреть на себя, она никогда не бросала косой взгляд в зеркало у лифта или в витрину магазина. Шведка вставала перед зеркалом и долго, томно, с удовольствием разглядывала себя, а потом произносила нараспев:

— Я выгляжу как па-а-а-лка.

— Что ты сказала, Хиллеви, дорогая?

У нее был большой словарный запас, но иногда она выражала свою мысль несколько странно.

— Че-о-ортова па-а-а-лка! — торжественно повторила Хиллеви. Это означало, что нам пора забросить дела и отправиться на прогулку.