Секс как орудие убийства

– Вам нужно поспать, лейтенант. Не за письменным столом, – добавил он, входя в лифт. – А в кро­вати.

– Я только на минутку закрыла глаза.

– Вот там закроешь по-настоящему.

Собственно говоря, Еве следовало настоять на том, что она пойдет сама. Но это было ужасно приятно. Тем более что можно было повернуть голову и уткнуться но­сом в его шею.

– Сколько времени?

– Второй час ночи. – Рорк отнес ее в спальню, поднялся на возвышение по ступенькам, сел на край кро­вати и начал баюкать.

– Ты знаешь, о чем я подумал?

Ева прижалась к нему.

– Наверное, о чем-нибудь хорошем?

Рорк засмеялся и погладил ее по голове.

– Когда я вошел в твой кабинет и увидел, что ты спишь, уронив голову на стол, а лицо у тебя бледное и усталое до последней степени, то подумал, что до годовщины нашей свадьбы осталось всего несколько недель. А я до сих пор еще не могу отвести от тебя глаз.

– Значит, у нас все в порядке?

– Да. – Рорк взялся за цепочку и вытянул наружу подаренный им бриллиантовый кулон, который Ева но­сила под рубашкой. – Ты сердилась на меня за этот по­дарок, но надеваешь его чаще, чем другие украшения. За исключением обручального кольца.

– Когда ты дарил его, то сказал, что любишь меня. И это меня напугало. Наверно, я ношу этот кулон, по­тому что больше не сержусь. Но иногда все равно боюсь.

Рорк безошибочно нащупал на ее шее отметину, ос­тавленную ножом, и легонько погладил.

– Любовь – вещь опасная.

Ева повернула голову.

– Тогда почему мы не боимся друг друга?

Ее губ коснулось дыхание мужа, и тут зазвонил сто­явший на тумбочке телефон.

– О, черт! – Она поползла по кровати и взяла трубку.

Ева вылетела из лифта и зашагала по коридору реа­нимационного отделения, в котором стояла мертвая ти­шина. Она ненавидела больницы еще больше, чем мор­ги. Выложив значок на стойку, она выпалила:

– Кто у вас старший? Мне нужно увидеть Монику Клайн!

– Сейчас у нее доктор Майклс. Если вы немного подождете…

– Это там?

Не успела сестра пискнуть, как Ева ринулась даль­ше по коридору – туда, где за толстыми стеклянными дверями располагались реанимационные боксы. Она знала, кого искать. Фельдшер, доставлявший жертву в приемный покой, точно описал Монику Клайн.

За одной из дверей лежала женщина, которой мож­но было дать лет сто пятьдесят. Она была окружена мно­жеством приборов и мало напоминала человеческое су­щество. «Пристрелите меня и прекратите мои муче­ния», – подумала Ева.

Молодой мужчина, лежавший во второй палате, был завернут в тонкую прозрачную ткань.

Бледная и неподвижная Моника находилась в треть­ей палате и выглядела как мертвая. Хмурый врач считы­вал показания с экрана монитора. Он посмотрел на Еву с досадой. У Майклса было мрачное лицо с тонкой бо­родкой и усами цвета паприки.

– Вам нечего здесь делать.

– Лейтенант Даллас, нью-йоркская городская по­лиция. – Ева предъявила значок. – Она моя.

– Ничего подобного, лейтенант. Она моя.

– Она выкарабкается?

– Не могу сказать. Мы делаем все возможное.

– Послушайте, я не хочу, чтобы это повторилось! Две другие женщины попали не в больницу, а прями­ком в морг. Фельдшер сказал мне, что у нее сердечный приступ, низкое кровяное давление и осложнения, вы­званные сильнейшей передозировкой. Я хочу знать, су­меет ли она выйти из этого состояния и рассказать мне, чьих рук это дело.

– А я не могу вам ответить. У нее острая сердечная недостаточность. Пока что мы не можем определить, до какой степени поврежден мозг. Внутренние органы работают с трудом. Она без сознания. Организм настоль­ко отравлен наркотиками, что я не понимаю, каким чу­дом она сумела набрать номер 911.

– Но она это сделала. Значит, справится. – Ева с надеждой посмотрела на Монику. – Наркотики были введены в организм без ее ведома. Вы знаете об этом?

– Подтверждения не было, но я слышал сообщения средств массовой информации о двух убийствах.

– Он опоил ее двумя наркотиками, а потом изнаси­ловал. Мне нужно, чтобы кто-то провел соответствую­щий анализ.

– Я попрошу одного из ассистентов заняться этим.

– Кроме того, мне нужен представитель полиции, чтобы осмотреть тело и собрать улики.

– Я знаю порядок, – нетерпеливо ответил Майклс. – Вызывайте своего представителя и собирай­те ваши улики. Это не мое дело. Мое дело – сохранить ей жизнь.

– А мое дело – схватить сукина сына, который это сделал. Но ее жизнь дорога мне не меньше, чем вам. Вы лично осматривали ее?

Врач открыл было рот, но выражение лица Евы за­ставило его молча кивнуть.

– Травмы есть? Синяки, укусы, порезы?

– Нет. Никаких следов сексуального насилия.

– Задний проход?

– Нет. – Он бережно накрыл ладонью руку Мони­ки. – Лейтенант, с кем мы имеем дело?

– Судя по манерам, с донжуаном. А по сути… Вряд ли можно назвать его человеческим существом. Как бы то ни было, вскоре он узнает из средств массовой информации, что не довел дело до конца. Я приставлю к ней охрану. Никаких посетителей. Никто не войдет в эту комнату, за исключением врачей и копов.

– Но ее родные…