Секс. Любовь. Свадьба (СИ)

— Нет, с меня хватит. Мне надоело слушать, как ты обвиняешь меня в этом. Если ты хочешь от меня уйти, так и быть. — Я беру подушку с нашей кровати. — Мы что-нибудь придумаем.

Рыдания жены наполняют комнату.

— Куда ты собрался?

— Пойду выгуляю чертову собаку.

Закрыв дверь в спальню, я поднимаю Севи с пола и несу его в детскую.

— Гулять? — спрашивает он, показывая на лестницу и протягивая мне поводок.

Знаю, ситуация начинает выходить из-под контроля. Я качаю головой и иду по коридору в его комнату.

— Нет, песику пора спать.

Должно быть, сын устал, потому что не сопротивляется и ложится в кровать. Через пять минут он уже спит.

Мне же не уснуть, поэтому я спускаюсь вниз, завариваю себе кофе и выхожу на улицу. Некоторое время я стою там и наблюдаю, как небо меняет цвет с черного на голубой, а затем иду к концу подъездной дорожки и смотрю в высь; облачно, звезд не видно.

Я быстро поворачиваюсь, когда замечаю рядом с собой тень. Это Боннер. Единственный человек в нашем районе, который почти не спит.

— Леди из ТСЖ звонила?

Я отпиваю кофе.

— Ага. Она нас задолбала.

Боннер смотрит на лужайку и улыбается:

— Впечатляет.

Я борюсь с желанием сообщить о том, что она сказала то же самое, но мне не до веселья. Не сегодня.

Стоя рядом со мной, он сует руки в карманы шорт.

— Мать Кел тот еще фрукт.

Я киваю. Вздох срывается с моих губ, когда меня посещает мысль о том, чтобы разбить чашку с кофе о тротуар. Интересно, достаточно ли будет звука разбившейся керамики, чтобы обуздать гнев внутри меня? Не уверен, что что-то способно заглушить эту ярость. Она так долго копилась, что найдет способ выйти наружу.

— Я не в настроении болтать, Бо, — говорю я ему, надеясь, что он оставит меня в покое.

Боннер кивает в знак признательности, но не затыкается.

— Половина моей семьи умерла.

Я перевожу взгляд с чашки на него.

— Что?

— Родители умерли, когда я был мелким. Сестра, когда мне было шестнадцать, брат — несколько месяцев назад… Я притягиваю смерть. А около года назад у Эшлинн случился выкидыш. Она потеряла ребенка на четвертом месяце беременности.

Я даже не знаю, что сказать, поэтому решаю промолчать. Часть меня зацепилась за тот факт, что его жена-порнозвезда забеременела. Это был его ребенок? Я просто смотрю на Боннера и удивляюсь. Из всех городов и районов мы переехали именно сюда, поселившись по соседству с этим пацаном.

Легкий ветерок обдувает лицо, вырывая меня из мыслей. Прочистив горло, я тяжело вздыхаю:

— Мне… жаль.

Боннер пожимает плечами.

— Такова жизнь, чувак. Смерть — это часть жизни, но смерть твоего ребенка даже не сравнится с моими потерями. Это просто невообразимо.

Он прав. Так и есть. Я никогда не имел дела со смертью. Мои родители живы, бабушки и дедушки тоже… С Марой мы впервые столкнулись с подобным. Такое случается, когда умирает именно ваш ребенок. Не могу представить, что может быть хуже этого.

Я снова смотрю на небо.

— Думаю, больше всего меня беспокоит, что я ее потерял, потому что я ее отец, понимаешь? — Мой подбородок трясется, я не в силах сдержать нахлынувшие эмоции. — Я должен был защищать ее, но не смог. Я не мог противостоять раку.

Я опускаю голову, смотря на тротуар.

Боннер обдумывает мои слова, или, по крайней мере, мне кажется, что он это делает. Боннер склонил голову набок, возможно, находясь в замешательстве. Когда находишься с этим пацаном, нельзя сказать наверняка.

— Как-то я трахнул цыпочку, которая была медиумом.

— Что?

— Медиум. Она типа видела мертвых и разговаривала с ними, я точно не знаю. Это определенно были самые страшные четыре месяца в моей жизни, потому что мне казалось, будто все эти призраки болтали с нами, пока мы трахались.

Я уставился на него. Бьюсь об заклад, что и вы тоже. О чем он, черт возьми, говорит?

Почувствовав мое замешательство, он, улыбаясь, отмахивается.

— Во всяком случае однажды она сказала мне кое-что, и это меня поразило.

— Думаю, я не хочу знать, чем закончилась эта история.

Боннер смеется, а затем его улыбка сходит с губ, и лицо принимает серьезное выражение, что для него неестественно.

— Она сказала, что смерть не событие. Это путь к выживанию для живых. А когда умирает ребенок, значит, ему предначертана короткая жизнь. И он должен прожить свои дни, пытаясь достичь определенных целей, чтобы потом направиться к чему-то возвышенному.

— Откуда она это знает?

— Она потеряла своего четырехлетнего сына в аварии. Судя по всему, она до сих пор видит его каждый день.

Я снова пялюсь на Боннера. Почему вообще мы начали говорить об этом?

— Что ж, это делает комментарий про секс еще более жутким.

— Это ты мне говоришь, чувак? Я мог бы рассказать тебе какое-нибудь дерьмо, которое напугает тебя, но не стану.

— Ух. Ага, не надо, пожалуйста.

В наступившей тишине Боннер хлопает рукой по моему плечу.

— Ты хороший человек, Ноа.

Я фыркаю, не зная, верить ему или нет. Если я хороший человек, то почему не смог спасти свою дочь от смерти? И почему не могу спасти мой брак от развода?