Читаем Секс на заре цивилизации. Эволюция человеческой сексуальности с доисторических времен до наших дней полностью

Экономика, «унылая наука», была унылой с самого начала. Как-то осенним днём, ближе к вечеру, в 1838 г., нечто, что можно назвать ярчайшим озарением, когда-либо вспыхивавшем на английском небосклоне, осенило Чарльза Дарвина прямо в темя, и он застыл, ошеломлённый, по словам Ричарда Докинза, «мощнейшей из идей, приходивших в голову человеку». В тот самый момент, когда гениальная интуиция привела его к открытию естественного отбора, Дарвин читал «Опыт о законе народонаселения» Томаса Мальтуса190.

ПОМОГАТЬ БЕДНЫМ – ВСЕ РАВНО ЧТО КОРМИТЬ ЛОНДОНСКИХ ГОЛУБЕЙ: ОНИ ТОЛЬКО БУДУТ БЫСТРЕЕ РАЗМНОЖАТЬСЯ И ВСКОРЕ СНОВА ДОЙДУТ ДО ГРАНИ ГОЛОДА, ТАК ЧТО КАКОЙ СМЫСЛ?

Если мерой идеи считать её проверку временем, то Томас Мальтус заслуживает статьи о себе в Википедии как занявший 18 место по влиянию на историю. Прошло два столетия, но попробуйте найти хоть одного студента-экономиста, не знакомого с простым доказательством, которое было предложено первым в мире профессором экономики. Помните, он утверждал, что каждое поколение удваивается в геометрической прогрессии (2, 4, 8, 16, 32…), но земледельцы способны увеличить снабжение продуктами лишь в арифметической прогрессии, поскольку новые поля расчищаются и пополняют ресурсы по линейному закону (2, 3, 4, 5, 6.). Из этого кристально ясного и безупречного рассуждения следует безжалостное заключение Мальтуса: хроническое перенаселение, отчаяние, голод присущи человеческому существованию. Ничего невозможно поделать. Помогать бедным – всё равно что кормить лондонских голубей: они только будут быстрее размножаться и вскоре снова дойдут до грани голода, так что какой смысл? «Бедность и несчастья, удел низших классов общества, – пишет Мальтус, – абсолютно неустранимы».

Мальтус оценивал скорость воспроизводства человека по официальным данным роста белого населения Северной Америки за последние 150 лет (1650–1800). По этим расчётам колониальная популяция удваивалась каждые 25 лет, что он принял за разумную оценку для скорости роста человеческой популяции в целом.

В автобиографии Дарвин вспоминает, что после применения смелых расчётов Мальтуса к миру природы «мне сразу пришло в голову, что при таких обстоятельствах благоприятные вариации имели бы тенденцию к сохранению, а неблагоприятные уничтожались. В результате возникала бы формация новых видов. Теперь, по крайней мере, у меня есть рабочая теория…»191. Популяризатор Мэтт Ридли считает, что Мальтус преподал Дарвину беспристрастный урок того, что неограниченный рост популяции заканчивается эпидемиями, голодом или насилием, и убедил его, что секрет естественного отбора встроен в борьбу за существование.

Вот так кромешный мрак мальтузианства зажёг светоч Дарвина192. Альфред Рассел Уоллес, открывший механизмы естественного отбора независимо от Дарвина, был воодушевлён этой же самой книгой, читая её между приступами лихорадки в хижине на берегу малярийной речки в Малайзии. Ирландский драматург Джордж Бернард Шоу, с горестью распознавая мальтузианскую безысходность в естественном отборе, писал: «Когда вся значимость этого проясняется для вас, ваше сердце словно тонет в куче песка внутри». Шоу сокрушался по поводу «отвратительного фатализма» естественного отбора и сетовал на его «ужасное и омерзительное принижение красоты и ума, силы и воли, чести и стремления»193.

Но несмотря на то, что Дарвин и Уоллес получили отменные результаты на основе смелых расчётов Мальтуса, сами эти расчёты весьма проблематичны. Не бьют цифры.



Племена охотников, как хищники, кого они и напоминали в том своём состоянии, были… редко разбросаны по планете. Как и все хищники, они были вынуждены уходить и избегать любых соперников, будучи постоянно в состоянии взаимной борьбы… Соседствующие народы жили в состоянии непрекращающейся войны друг с другом. Даже просто рост племени был актом агрессии для его соседей, поскольку требовалось больше территории для прокормления большего количества членов… Жизнь победителя зависела от смерти врага.

Томас Мальтус. Опыт закона о народонаселении



Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
100 великих кладов
100 великих кладов

С глубокой древности тысячи людей мечтали найти настоящий клад, потрясающий воображение своей ценностью или общественной значимостью. В последние два столетия всё больше кладов попадает в руки профессиональных археологов, но среди нашедших клады есть и авантюристы, и просто случайные люди. Для одних находка крупного клада является выдающимся научным открытием, для других — обретением национальной или религиозной реликвии, а кому-то важна лишь рыночная стоимость обнаруженных сокровищ. Кто знает, сколько ещё нераскрытых загадок хранят недра земли, глубины морей и океанов? В историях о кладах подчас невозможно отличить правду от выдумки, а за отдельными ещё не найденными сокровищами тянется длинный кровавый след…Эта книга рассказывает о ста великих кладах всех времён и народов — реальных, легендарных и фантастических — от сокровищ Ура и Трои, золота скифов и фракийцев до призрачных богатств ордена тамплиеров, пиратов Карибского моря и запорожских казаков.

Андрей Юрьевич Низовский , Николай Николаевич Непомнящий

История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное