Секс-символ (СИ)

Агустина озиралась по сторонам, поправляя чёрное платье. Коротенькое, в стразах и оборочках, оно облегало её подростковую фигурку, превращая девушку в статуэтку. Улица была узкая и вся заставленная автомобилями, один шикарнее другого.

— А тачки тут крутые! — не сдержала девчонка восторга, пялясь на ярко-красный Феррари поблизости.

— Ну, наверное, и публика соответственная, хотя по фасаду этого не скажешь, — отозвалась Фэр, нащупывая в сумочке пистолет — своё табельное оружие.

Вирхиния уже была на месте. Начёсанные золотистые волосы, красное мини-платье, чёрные чулки в сетку. Поверх них — босоножки с открытыми пальцами. И сигарета в руках.

— А вон и тётя Вирхиния! — опередила слова Фернанды Агустина, указывая на угол напротив. — Она похожа на путану!

— Агус, прекрати!

— А что тут такого? — ухмыльнулась девчонка. — Я называю хлеб хлебом, а вино вином. Мне уже семнадцать лет, а не семь, как считает мама. И я не собираюсь расхваливать красоту тёти Вирхинии, когда она напялила чулки под босоножки и похожа на провинциальную путану.

Фэр промолчала, решив не поддакивать девчонке. Но Агустина права — вид у кузины тот ещё.

— А, ну наконец-то вы явились! — завопила Вирхиния на всю улицу, когда девушки, перейдя дорогу, окликнули её. Окно соседнего дома резко и возмущённо захлопнулось. — Я уж давно приехала, всё жду и жду. А тут ходят всякие мимо и пялятся, пялятся. Я уж думала, вы меня кинули в этой вонючей дыре. А кто-то говорил, что это элитный ночной клуб! Ну и где он? Что это за притон?

Фэр пожала плечами.

— Комиссар Гальяно уверял, что место пафосное. И мы ещё не были внутри. Может, оно только снаружи неприметное.

— Если снаружи дерьмо, то и внутри — пиши пропала, — безапелляционно подытожила Вирхиния. — А приглашения где?

— У меня в сумке.

— Тогда идёмте внутрь.

— Но ещё должна Сэси прийти! — запротестовала Агустина.

Вирхиния смерила её осуждающим взглядом.

— Глупо, что ты везде таскаешься с подружкой, — покачала она головой. — Пора отойти от детства и заняться своей жизнью. Тебе ведь уже семнадцать, а у тебя ещё нет парня. Всё с подружками бегаешь, а подружка — это враг для личной жизни.

— Поэтому у тебя их и нету, да, тётя? — елейным тоном спросила Агустина, чуть кривя рот, чтобы не рассмеяться.

— Не называй меня тётей! — вскинулась Вирхиния. — От этого я чувствую себя ещё старше и вспоминаю о своём одиночестве.

— Зато ты свободна, — Агус раскинула руки, будто взлетая. — Я пока не думаю о парнях. У нас в группе все парни на одно лицо. Скучные, тупые, как приматы, и взглянуть не на кого.

— В твоём возрасте я тоже так думала, — посетовала Вирхиния, отбрасывая окурок в урну. — Свобода, карьера, путешествия и бла-бла-бла. А теперь, когда я нахожусь на границе со старостью, я понимаю, что была дурой. Давно уже должна была стать мамочкой. Я же с детства об этом мечтала, но откладывала, откладывала… Так что послушайся совета, потом спасибо скажешь: не тяни время. Ликвидируй подружку, найди парня и бегом в роддом, пока не поздно. А то будешь, как я, метаться в надежде успеть в последний вагон. А в мужчинах ум не главное, запомни это, девочка. Главное — материальная обеспеченность и здоровые гены!

— Какая чушь! — отмахнулась Агустина. — Сэси классная, мы дружим с детства. Я не буду отказываться от дружбы ради мальчишек. А становиться матерью мне ещё рано. Я хочу стать художником, объездить весь мир, организовывать выставки своих картин… — она мечтательно закрыла глаза.

— Так и останешься со своими картинками. Посмотрим, как ты запоёшь, когда тебе стукнет тридцать, и ты покроешься морщинами и целлюлитом.

— Нашей директрисе сеньоре Беатрис сорок четыре. У неё нет ни целлюлита, ни морщин. Она сама водит машину, ходит в спортзал и вообще она пример для меня. Я хочу в сорок быть такой же. Кстати, у неё нет ни мужа, ни детей. Морщины — это нервы, а нервы нам портят парни и дети, — добила тётку Агустина.

— Ясное дело, директриса ваша бесплодна и понаделала кучу пластики, — уверенно озвучила диагноз Вирхиния. — Ненавижу людей, которые живут в несоответствии с возрастом! В сорок четыре уже на глаза нельзя людям показываться, а она по спортзалам расхаживает. Прям как мама! Это же ужас! — и Вирхиния отвернулась. Агус тайком показала ей язык.

Пока Вирхиния и Агустина обсуждали столь глобальные вопросы, Фэр связалась по рации с комиссаром Гальяно. Оказалось, он, загримированный под респектабельного джентльмена, уже занял наблюдательный пост в «Угартэ», а другие полицейские, которыми командовал Берни, сидели в кустах неподалёку.

— Ну где же Сэси? — волновалась Агустина, переминаясь с ноги на ногу. — Я сто раз ей звонила и спрашивала, не забыла ли она, что мы идём в клуб. Но она, похоже, забыла. Она вечно всё забывает, как и сеньора Эрика. Прикиньте, мы с ней договорились, что я с утра сдам чертежи. И я, как последняя дура, припёрлась в школу в выходной день, чтобы постоять у закрытой двери. Она так и не явилась. А потом ведь скажет, что я ничего не сдала. Чтоб она села на своего скорпиона!

— А родители Сэси разрешили ей с нами идти? — спросила Фэр.