Секс-символ (СИ)

— Зря я начал её душить, — скуксился он. — Я ж люблю её, хоть она лживая и глупая воровка. Но, — он оглянулся и понизил голос. Фэр наклонилась ближе, — я иногда веду себя агрессивно. А потом ничего не помню. У меня это с детства. Я уже ходил к психиатру. Он выписал нейролептики, они помогают. Только никому не говори, — Амадо цепко схватил Фернанду за руку, сжав её так, что она ойкнула. — Я же банкир, у меня статус! Меня засмеют, если узнают о провалах в памяти и психиатре. А это всё генетика. Ты удивишься, Фернанда, но я из неблагополучной семьи. Мой отец спился, а мать живёт в трущобе. Похоронив отца, она пустилась во все тяжкие. Меняла любовников и от каждого рожала детей. Мои братья и сёстры тоже плохо кончили. Младший брат пьёт, другой оказался вонючим педиком, — Амадо сморщился, будто съел протухшее яйцо. — Он захотел стать женщиной и ушёл из дома. А сестру убили. Ты, наверное, знаешь эту историю. Говорят, то был некий маньяк. Но по мне, её порешили дружки-наркоманы, с которыми она путалась.

— А Маркос Феррер — ещё один твой брат? — взыграло в Фэр любопытство.

Амадо вперился в неё круглыми карими глазами, выдирая нитки из больничного одеяла.

— Ты знаешь о моей семье?

— Ну… — запнулась Фернанда, — я веду расследование серии убийств, а Мартина Гарсиа — одна из жертв. Я изучала дела и выяснила, что она твоя сестра. Но это не единственная жертва маньяка, с которой ты был знаком. Лали Олмас, модельер. Ты ходил на показ мод в день её убийства.

— Не помню такого, — развёл Амадо руками. — Я был там лишь раз, когда мы встретились с тобой.

— Но твоё имя фигурирует в списке гостей.

— Это не значит, что я туда ходил. Не терплю эти мероприятия, этих мерзких артистиков и прочих знаменитостей! Они все педики! Но невеста моего коллеги — модель, и он всем сотрудникам банка раздаёт халявные именные приглашения, поэтому моё имя и вписано туда.

У Фэр не было оснований Амадо не верить, но при расстройстве памяти он мог и забыть, что ходил к Лали Олмас.

— Так как на счёт твоего брата Маркоса? — вернулась Фернанда к животрепещущей теме.

— Это долгая история. И не очень красивая.

— Но я полицейская. Я хотела прислать тебе повестку, вызвать на допрос по теме Мартины Гарсиа, Лали Олмас и Маркоса Феррера. Считай это официальной дачей показаний.

— Ладно, если это важно, я расскажу, — уступил Амадо, нервно хрустя пальцами. — Мне было восемнадцать лет, когда это случилось. Маркосу — четырнадцать. Он чудовище с рождения. Крушил всё, лгал, воровал, клеветал на меня. Он ненавидел братьев и отказывался с ними сидеть, хотя это было его обязанностью. Ведь так положено, что старшие нянчат младших. А однажды его поймали на воровстве фруктов. К нам пришла женщина из опеки, и мы с мамой решили сдать этого ушлёпка в приют. У него ещё была мерзкая болезнь, вся кожа в наростах, как у ящерицы. На врача денег у нас не было, а мы боялись, что он заразит всех. Маркос, как узнал, что мы хотим его сплавить, так взбесился. Кидался с кулаками и швырялся посудой. А когда его забирали, он решился на убийство. Попросился за руль машины, на которой тётка из опеки приехала. Она разрешила, и он поехал на нас. Братья все разбежались, а мать стояла с младенцем. Я толкнул её, она упала и выронила ребёнка. Я хотел выдернуть Альваро из-под колёс, но налетел на камень и тоже упал, и Маркос на нас наехал. Младенца он раздавил в лепёшку, а мне повредил ногу. С тех пор я хромаю.

Фэр аналогичное подозревала, и в голове её мгновенно сложилась картинка: у Амадо брат — сумасшедший псих.

— А дальше что было?

— Он попал в колонию на пять лет, за непредумышленное убийство, но освободился раньше срока. У него появился адвокат, понятия не имею откуда. Бедным дают бесплатного государственного адвоката. У Маркоса он был и защищал его плохо. Но когда он отсидел три года, появился другой адвокат. Добился пересмотра дела и доказал, что Маркос задавил Альваро и покалечил меня случайно, так как не умел водить автомобиль. А сел за руль, чтобы покончить с собой. И ещё они валили всё на женщину из опеки, которая ему сесть в авто разрешила. Но это ложь и выверты адвоката. Мой брат прекрасно умел водить. Он не собирался умирать, хотел убить нас. Намеренно. Я это видел сам. Но тот адвокат убедил судью в обратном, дело пересмотрели и Маркоса выпустили. Домой он не вернулся, хотя мы боялись, что он явится и будет мстить, а он исчез, — закончил Амадо.

— И ты не пытался узнать о его судьбе?

— Нет. А смысл?

— Ну он твой брат…

— А ещё он убийца, который сломал мне жизнь. Он сделал из меня инвалида! — скрипнул зубами Амадо с такой ненавистью, что Фэр чуть диктофон не выронила (она записывала на него показания). — Надеюсь, он уже сдох где-нибудь.

— Но ты не инвалид, — заспорила Фернанда. — Всего-то мелкая хромота, она почти незаметна.

— Это ты так думаешь.

Больше Фэр ничего не выяснила — при упоминании о ноге, искренность Амадо как корова слизала.