Секс-символ (СИ)

С сожалением она ушла, оставив на тарелке аппетитный заварной бисквит. Но никто из семейства возмущений не высказал. Барби уплетала ветчину, валяя её по полу и урча. Агустина витала в облаках, вздыхая и закатывая глаза. Вирхинии дома не было — пока не вернулась с дежурства. А тётя Фели и Маргарита лаяли друг на друга, как голодные собаки. И всё из-за ковра.

Вчера тётя Фели, как и обещала, вызвала службу химчистки. Она нарядилась в розовое вечернее платье с меховой опушкой, ожидая брутальных мачо в рабочих комбинезонах и с пульверизаторами. Но вместо них явилась хамоватая тётка с каким-то пылесосом. Опрыскала ковёр вонючим растворителем и заявила, что он не подлежит очистке и его проще выкинуть. И ушла, содрав с тёти Фели тридцать долларов.

Дом сотрясся от громов и молний, когда об этом пронюхала Маргарита. Срывая голос, она кричала: тётя Фели транжира и скоро пустит их по миру. Мало того, что испортила дорогой ковёр и ламинат под ним, который тоже стал розовым, так ещё и мошеннице из химчистки денег отвалила.

— Я вам этот ковёр на голову надену! — Маргарита угрожающе трясла кулаком у тёти перед глазом.

— Только попробуй, я живо твою тушку распотрошу и сделаю из неё мясной гуляш! — не осталась в долгу тётя Фели.

— Вы жалкая растратчица и иждивенка! И вы смеете мне угрожать? Да я вам сейчас задам! — схватив две горсти земли из напольного горшка с цветком, Маргарита бросила их в тётю.

Попала, измазав той розовый комбинезончик. Но тётя Фели не была бы тётей Фели, если бы не ответила. С криком: «На абордаж!» она схватила с дивана подушку и стала лупить ей Маргариту, пока та не поскользнулась и не упала.

— А-а-а-а! Моя нога! — взвыла Маргарита, хватаясь за щиколотку. — Старая морщинистая женщина, а туда же — метит в убийцы! Вам, видно, в тюрьму захотелось!

— Это язык у тебя старый и морщинистый! — парировала тётя. — А таких шикарных женщин, как я, надо ещё поискать! — она выпятила грудь колесом. — И среди молодых не найдёшь. Я — единственный экземпляр. Ну что ты стонешь, как порнозвезда?

— Вы сломали мне ногу!

— Прям уж сломала! Нечего было спотыкаться и падать!

Но, к великой досаде тёти Фели, приехавший врач констатировал у Маргариты закрытый перелом голени. Пришлось ехать в клинику и накладывать гипс. И теперь Маргарита строила из себя жертву, эксплуатируя бедную Агустину. Она заставила дочь готовить завтрак и требовала, чтобы её кормили из ложечки. Агус выполняла капризы матери, а Фернанде было недосуг. Она так погрязла в работе, что забыла, какое сейчас время года и день недели, а гипс вообще не заметила.

Номер не прошёл и с тётей Фели. Маргарита страстно желала, чтобы та извинялась и услуживала ей. Но, оказалось, с тётушки где сядешь, там и слезешь. Она не чувствовала вины, а на попытки Маргариты воззвать к её совести, тётя Фели обзывала её «костылём» и угрожающе размахивала бутербродом с колбасой, грозясь запустить им Маргарите в лоб. Занятые разборками, на преждевременный уход Фернанды ни Маргарита, ни тётя внимания не обратили.

По приезду на работу Фэр обнаружила в кабинете толпу. Комиссар Гальяно, сидя в её кресле, нервно курил сигарету за сигаретой. Взволнованный Берни ходил из угла в угол, а адвокат Элио Алвес и Марлене Монтанари расположились на диване.

— Сеньоры, а в чём дело? — возмутилась Фернанда. — Что за сборище в моём кабинете?

Мило улыбаясь, адвокат поздоровался рукопожатием и вручил Фэр бумагу — постановление судьи об освобождении Джерри из-под ареста. Без залога. На основании отсутствия доказательств.

Вот дьявол этот Элио Алвес! Ещё вчера он наведался в больницу и расспросил обо всём Сандру Вэйс, что, наконец, пришла в себя и откровенно созналась: наркотики она купила у человека по имени Гастон Вердэ — ЭмСи, который проводил день рождения Энеаса Арайя.

ЭмСи! Фэр не могла в это поверить. И почему она сваляла такую дуру? Пока выдумывала стратегии по выведению Джерри на чистую воду, ЭмСИ испарился. И он был единственным, кто не явился по повестке. А она и не заметила. И к Сандре Вэйс надо было идти вчера, а она по кино шастала. Ну и овца!

Поджав губы, Фернанда велела Гонсалесу привести Джерри из камеры.

— Увы, инспектор Ривас, это невозможно, — добил её адвокат. — Пока я с утра был у судьи, мне позвонила сеньора Марлене и сказала, что едет сюда вместе со скорой. Мистеру Джерри стало плохо, и его увезли в больницу.

— А этого следовало ожидать, — скривилась Фэр. — У него же самая обычная ломка. Ещё бы, целых три дня не принимать наркоту. Ужас какой!

— Можешь прощаться с этим креслом, — Марлене так зыркнула на Фернанду, что та отшатнулась.

— Тоже хочешь посидеть в камере? — не осталась она в долгу. — Я могу это устроить. За угрозы представителю закона живо схлопочешь срок!

Марлене сжала кулаки. Ещё чуть-чуть и она ударила бы Фэр, но адвокат схватил её за руку.

— Не надо. Идёмте отсюда, Марлене. Не стоит опускаться до их уровня.

Марлене подчинилась, хоть и тряслась от ярости. Когда они с Элио Алвесом ушли, комиссар Гальяно выпроводил и Берни с капралом.