Секс-символ (СИ)

Выудить из Вирхинии информацию труда не составило. Она не была скрытной, болтая о личном направо и налево. Поэтому тётя Фели мигом выяснила, что дочь нашла жениха. И ей это не понравилось. Мужененавистницей тётя не была, но, овдовев, решила: мужчины — пройденный этап. И ко всем кавалерам дочери и племянниц она относилась с презрением. Но она быстро расправила пёрышки, узнав, что поклонник Вирхинии — банкир. Он носит дорогие костюмы, швейцарские часы и ездит на Бентли. А зовут его красивым именем Амадо.

— Уж не влюбилась ли ты, кузина? — поинтересовалась Фэр, видя странное выражение на лице Вирхинии, когда та рассказывала о своём банкире. Хотя влюблённые, они другие… у них глаза блестят, а Вирхиния будто что-то прокручивает в мозгу.

— Влюбилась? Я? Бог с тобой, кузина! Любовь — это болезнь, а я хочу быть здоровой и полной сил для рождения ребёночка, — категорично отмела она все догадки. — Но, наверное, я выйду замуж.

— Да ну? Всё так серьезно?

— Серьёзно. Он признался мне в любви, — с постным лицом выдала Вирхиния.

— Ну это же чудесно, Вирхи! Как же ты с ним познакомилась?

— Ну, я пошла в банк, и у меня карточка застряла в банкомате, а он любезно мне помог, — объясняла Вирхиния, сидя перед зеркалом и намазывая на лицо косметическую глину. — Мы разговорились. Оказалось, он работает в этом банке, занимает одну из высоких должностей. Он пригласил меня в кафе и сказал, что я красивая. И названивал мне целую неделю, зазывал во всякие рестораны и клубы. А вчера сказал, что любит меня. Сегодня я опять с ним встречаюсь, — Вирхиния говорила с вялым безразличием, что Фернанду изумляло.

— Вирхи, я тебя не понимаю. Он совсем тебе не нравится, да? — предположила она.

— Не совсем, он милый, но я не влюблена в него. На это у меня нет времени. Мои биологические часики уже стучат в там-там. Амадо вежливый, симпатичный. У него крутая тачка и куча денег, я видела пачки долларов.

— А что тебя смущает? Может, он немолод? Старикан? — выпалила новую догадку Фэр.

— Он, конечно, не мальчик. Он уже пожилой, ему тридцать два, но для мужчины возраст — не главное. Некоторые могут делать детей и в шестьдесят. Но мне нужен самец, понимаешь? Хороший производитель, с хорошей генетикой. А с Амадо у нас ещё не было секса. А ведь прошла уже целая неделя! — Вирхиния поджала губы, будто мужчина, не затащивший её в кровать, нанёс ей смертельное оскорбление. — Это меня и пугает. Мужчина, который тормозит в таких делах, выглядит странно. Вот представь себе, я выйду за него замуж, а он окажется импотентом. Или бесплодным. И что мне тогда делать? Мне такой не нужен. Да и генетика не пойми какая…

— Ты же сказала, что он симпатичный, — перебила Фернанда.

— Ну да, только он хромой.

— Эм-м?

— Нет, он не ходит с палочкой. Я сначала и не заметила, пока он сам не сказал. Якобы у него повреждено колено — в детстве упал с карусели. Но мне это не нравится. Вдруг у него какая-нибудь болезнь? А мне нужны здоровые дети. Те мужчины, которых я встречала до Амадо, были нормальные. А он… не хочу, чтобы у меня родился какой-нибудь даун. Но других кандидатов у меня пока нет.

Фернанда не нашла что возразить. Она и сама не подарок, много глупостей натворила, но мужчин тупыми самцами не считала. Есть среди них и те, кто не ломают и не мучают женщину. Но она их не встречала. А Вирхиния на козлину не нарывалась никогда и взъелась на мужчин ни за что. Хотя она взрослая и сама разберётся. А вот состояние Агустины Фэр тревожило.

Девчонка изменилась с момента посещения «Угартэ». Всегда болтливая, теперь она молчала часами. Перестала ходить в гости к Сэси и приглашать в дом её и Фреда; не рассказывала об учебе и запиралась в комнате на ключ, уверяя, что рисует. Фернанду это волновало, но она считала: в мир подростка насильно лучше не лезть. Если Агустина захочет, она сама расскажет. Всё же человек она творческий — натура тонкая и ранимая.

Но сегодня Фэр забила тревогу, когда ей позвонила сеньора Эрика — куратор и учительница Агустины — и спросила, почему девочка не ходит на занятия уже неделю. Однако Агус уходила каждое утро, якобы на учёбу… Решив девчонку не подставлять, Фернанда наврала куратору, что она лежит с температурой. Маргарите тоже ничего не сказала, дабы избежать цунами.

Фэр стучала к племяннице долго, но та не отзывалась. Дёрнула ручку, и, оказалось, что дверь открыта. Агустина не спала, не мылась в душе, и с ней ничего не случилось. Сидя на полу с мини-мольбертом в руках и наушниками на голове, она рисовала.

В комнате царил бардак: тюбики с краской, кисточки, альбомы, блокноты — всё валялось на полу. Но беспорядок для Агус делом был привычным — прибамбасы для рисования занимали половину комнаты, как и горы одежды на стульях и кровати. Изумляло другое — со стен были содраны все плакаты музыкальных групп, которые Агустина так любила слушать. Теперь вместо них красовались фото другого человека. Целая уйма! Не меньше двух десятков постеров и календарей.