Секс-символ (СИ)

— И тебе не стыдно, Барбара Сантойя?! — погрозила она животному пальцем. Подняв полотенце, начала собаку вытирать. — Ведёшь себя, как вульгарная дворняжка. Где ж это видано: не хотеть наводить красоту! Ты же женщина! Здравствуйте, девочки! — переключилась тётя на Фэр и Агустину. — Чего-то вы припозднились. Нельзя гулять в такое время. Тем более сейчас. Мой любимый ведущий новостей на «Телефе», Родольфо Барили, лапуся моя, — она умильно вздохнула, закатывая глаза, — сообщил сегодня, что этот маньяк опять активизировался. Прям хоть из дома не выходи! Но ведь в окно влезет да истыкает своей ядовитой иголкой. Так и придётся прикупить себе участок на Луне. Сейчас это модно, кстати. Однажды мы все переедем на Луну, ой, чувствует моё сердечко. Барбара Сантойя! — визгнула тётя Фели громко, когда Барби отхлестала её хвостом по носу. — Прекрати вырываться, ну что за несносная собака?!

— Тётя Фели, — Фернанда еле сдерживала хохот, — а что вы сделали с Барби? Почему она розовая? Утром она была рыжей.

Тётя глянула на племянницу с укоризной, будто та спросила величайшую глупость.

— Разве ты не знаешь, Фернандита, что рыжий цвет уже неделю как вышел из моды? Негоже это, современной собаке ходить в немодном цвете. А цвет розовой орхидеи — это последний писк. И я люблю всё розовенькое, — она помахала рукой с острыми, выкрашенными гламурно-розовым лаком, ноготками. — Да и как я покажусь соседям на глаза? Они мне скажут: «Ну что ты, Фелисидад Сантойя, совсем рехнулась? Как ты можешь выходить на улицу с отставшей от моды собакой?». И тогда я наверняка упаду в обморок от стыда.

— Но зачем ты кидалась мылом и тазиками, бабушка? Ты нас чуть не убила! — похрюкивала от смеха Агустина.

— И что ж тут слышно весёлого, раз вы обе прям надрываетесь? — набычилась тётя Фели. — Это не я кидалась тазиками, это всё Маргарита. Когда я покрасила Барби и стала отмывать её в этом тазике, — она потыкала ногой в зелёный тазик на полу, — эта сумасшедшая ворвалась в ванную и начала на меня орать. Видите ли, я помыла Барби её шампунем. Ей же невдомёк, что стильные собаки не должны мыться чем попало. Правда, моя дорогая? — тётя Фели чмокнула Барби в нос. — А потом Маргарита стала швырять в нас с Барби разные вещи. И Барби сбежала. Бросила меня на произвол судьбы, наедине с Маргаритой и летающими тазиками. Предательница! — Барби в ответ недовольно чихнула. — И нечего тут чихать! — буркнула тётя Фели. — Я говорю как есть! Барбара Сантойя, я тебя в разведку с собой не возьму!

Тут раздались шаги — высокая женщина, широкоплечая и узкобедрая, спускалась с лестницы. Рыжие волосы её были заколоты крабом, а в ушах болтались жёлтые серьги-кольца.

— Тётя Фели, пойдите прочь! — велела она. — Я должна поговорить с девочками. А вас я видеть не хочу. Я на вас в обиде!

— Ты ещё и воруешь мои идеи, — поцокала языком тётя. — Я ж первая придумала с тобой не разговаривать. Ну всё, ты меня вывела! Учти, Маргарита, я не буду смотреть на тебя целую неделю. А когда ты пройдёшь мимо, я нарочно положу на глаза два кружочка огурца! И всё из-за какого-то шампуня!

— Какого-то? — Маргарита напоминала кипящий чайник. — Вы знаете, сколько он стоит? Я уже давно мечтала его купить! Этим шампунем моет голову сама Сусана Хименес!

— А-а-а… Теперь ясно, почему на её голове такая мочалка, — взмахнув кудряшками, тётя Фели, счастливая тем, что взбесила Маргариту, ушла наверх и унесла закутанную в полотенце Барби.

А Маргарите и повод был не нужен — она психовала из-за любой мелочи. И теперь, мигом забыв про шампунь и тётю, переключилась на Фернанду и Агустину.

— Где это вы шлялись, можно спросить?

— Нельзя! Сначала ответь мне, сестрёнка, — пошла в атаку Фернанда, вспомнив принцип: лучшая защита — это нападение. — Еду я, значит, с работы и вижу, что Агустина одна-одинёшенька бродит по улице. Какого чёрта ты позволила ей шастать одной? Почему не подняла свой зад с дивана и не съездила в Монтсеррат, чтобы забрать дочь от подружки? У тебя же есть машина! Ты разве забыла, что в городе маньяк?

— Ой, ну хватит про маньяков, Фэр! Я уже сыта ими по горло! — Маргарита сразу утихла — не любила, когда ей высказывали обоснованные претензии. — Каждый день в этом доме начинается с разговоров о маньяке и заканчивается им же. Достало, ей богу!

Маргарита плюхнулась на полосатый диванчик, мягкий и жутко неудобный. Схватила со столика первый попавшийся журнал (это оказался «Космополитен») и начала яростно листать страницы. И несколько разорвала.

— Бабушка Фели явно не обрадуется, что ты порвала её любимый «Космо», — неосторожно заметила Агустина.

Маргарита подняла глаза. По её суровому взгляду девчонка определила — надо валить к себе.

— Ну ладно, я устала и хочу спать, — она рванула вверх по лестнице, белые кроссовки замелькали по ступенькам, быстро-быстро.

— Агус от рук совсем отбилась, дерзит направо и налево. Надо бы сводить её к психологу, — вздохнула Маргарита, рассматривая страницу с рекламой элитной помады.

— Зачем?

— Это сейчас модно. Так по телевизору сказали. Все продвинутые мамочки отправляют детей к психологам.