Секс-символ (СИ)

Напевая песенку, тётя Фели расставила цветы по гостиной кучками — в одну вазу они не вошли. Фэр смоталась наверх — она не выносила запах лилий; их аромат вызывал у неё головную боль.

Несколько часов она сидела на крыше, залипнув в планшете: играла в игрушки, листала соцсети и даже смотрела сериал, но настроение не улучшалось. А когда она отыскала в фэйсбуке страничку Джерри, и вовсе чуть не скинула планшет на прохожих.

Обида на Джерри грызла Фэр. Ну с Вирхинии что взять? Ясно же — она дура и слаба на одно место. Обижаться на безмозглость глупо, всё равно кузина неисправима. Да, она могла бы начистить Вирхинии физиономию. Но ведь она, Фэр, не претендует на Джерри, как на мужчину. Она лишь изображала его невесту ради выгоды. И чёрт с ней, с Вирхинией. Хуже, что сам Джерри повёл себя отвратительно — затащил её на показ мод и бросил там. И теперь даже не желает объясниться. Фэр искоса поглядывала на смартфон, но звонков и сообщений от Джерри не было. Видимо, ему не стыдно.

Фернанда чувствовала себя униженной, но её утешало, что Вирхинию Джерри тоже продинамил. Чокнутый тип. Если хотел провести жаркую ночку, почему высадил Вирхинию? А если не хотел, зачем бросил её, Фэр?

Снова Фернанда не понимала логики его поступков. Так непредсказуем, что связываться с ним — опасно для психики. И, кажется, она права, чуя, что в горячего мачо, секс-символа, он играет. В реальности Джерри Анселми — холодильник.

Ужин, к которому явилась и Вирхиния, прошёл в молчании. Фэр не разговаривала с кузиной принципиально, даже «привет» ей не сказала. Маргарита снова пилила Агустину — та получила неуд по истории искусств, и теперь её ждала пересдача, куда она идти не хотела. Маргарита негодовала, грозясь: если дочь не исправит оценку, то пойдёт работать уборщицей.

— Тебе пошли на уступки, неблагодарная! — вопила она. — Я разрешила тебе учиться непонятно на кого, оплачиваю эти глупые рисовалки, а ты отлыниваешь даже от такой халявы! Историю картинок она сдать не может! Спасибо маме и папе, что оставили нам денег на счетах. Только им благодаря мы можем оплачивать твоё обучение и содержать этот дом, а то давно бы умерли с голоду! Ты и твоя бабка мечтаете пустить нас по миру!

— Я-то здесь причём? — насупилась тётя Фели.

— А притом! Это вы меня убедили, что она должна учиться там, где ей нравится. А нравится ей шляться где попало, действовать мне на нервы и разорять всю семью!

Тётя Фели, поджав губы, включила телевизор. Вирхиния была мрачна и раздражена звонками от Амадо — когда он позвонил узнать, понравились ли ей цветы, она вырубила телефон, но затем повеселела — по каналу «Телефе» началось «Ла Пелу», шоу Флор де Ла Ви.

Вчера эта хм… дама показалась Фэр отвратительной, но на экране она выглядела лучше, чем вживую, даже напоминала женщину. Зато гостя её Фернанда узнала ни сразу. А когда узнала, захотела бросить в экран чайником. Джерри Анселми! Ишь ты, павлин! Сидит, закинув ногу на ногу, в белых кожаных штанах и чёрной рубашке, расстёгнутой до живота. Эдакий мачо. Волосы его, лихо зачёсанные наверх, блестели от обилия укладочных средств. Сверкая зубами, Джерри отвечал на вопросы ведущей. Она шутила и кокетничала, что у Фэр вызвало тошноту. Учитывая, что Флор — бывший мужчина, наблюдать за этим было гадко. Но Джерри общался с ней, как с обычной женщиной, сыпя комплиментами по поводу её платья и причёски.

— Мама, это ж ведь он, — подала голос Вирхиния. — Тот самый Джерри, про которого я тебе рассказывала.

— Да ладно? — тётя Фели прибавила громкость. — Так он же это, прям красавец!

— А я о чём говорила?

Агустина хмуро пялилась в экран. Фэр заметила, как она бросила недобрый взгляд на Вирхинию. Маргарита продолжала бубнить, но её никто не слушал — все смотрели телевизор. Сердце Фернанды пропускало глухие удары всякий раз, как холёную физиономию Джерри показывали крупным планом.

— По-моему переборщили с макияжем, — заметила она. — Столько штукатурки, она, того и гляди, посыпется. Он похож на манекен.

Тётя Фели и Вирхиния недовольно зашикали, давая понять, чтобы она умолкла. Интервью Фэр не понравилось. Шоу и есть шоу. Джерри говорил длинно и путано, красивыми литературными фразами, рассуждая о любви, о смысле жизни, о своих принципах и ценностях, которых в реальности у него не было (так казалось Фэр). В общем врал безбожно. Но дамы разомлели. Даже тётя Фели.

— Отличный у меня будущий зять! — воскликнула она, потирая ручки. — Мне нравится! У тебя хороший вкус, дочка!

— Кто-то выжил из ума, раз им мерещится популярный певец в зятьях, — хохотнув, Маргарита принялась убирать со стола — никто не заметил, как ужин закончился.

— Зря смеешься, Марго, ох, зря. Потом не завидуй и не жалуйся, что тебя не пригласили на свадьбу, — парировала Вирхиния.

Маргарита, продолжая хихикать, унесла грязные тарелки в кухню. Агустина пялилась в экран. Глянув на неё, Фэр усекла, что она ревёт. Чокнулась! Дался всем этот Джерри, ей богу! Что они все в нём нашли?

— Да, совсем скоро я женюсь, — на эту фразу Джерри Вирхиния и тётя Фели переглянулись. И обе приосанились.