Секс-тур в юность

А на уроках, я и его смог удивить. Ему же не приходилось служить, где температура опускалась ниже пятидесяти мороза. А мне хоть и не шоферил, а был связистом — пришлось перегонять с места на место машины с радиостанциями, а еще паче ипаться с электрогенераторами на базе разных движков: «единичкой» — на базе мотоциклетного, «троечкой» на базе запорожского, и более мощными на базе движков от Москвича 407.

Так что на уроке, я разобрал движок за рекордное время — при этом объясняя, что и в какой последовательности делается, а также что в двигателе для чего предназначено. Вождение, правда, у нас было позже в десятом классе, и покрутили баранку тоже прилично, но и там мог бы показать класс, как ездить по ухабам. А в России не дороги, в ней всегда направления.

Так что — одни из полезнейших предметов пролетел незаметно, все два урока и даже на перемену никто не уходил. Девчонки, те в медпункте проходили оказание первой помощи и прочее, что полезно знать медсёстрам, да и любой женщине.

Мужики должны без техподдержки отремонтировать и завести машину на трассе, а женщины оказать первую помощь. А не отклячив зад, и нервно теребя смартфон — взывать о помощи к далеким спасателям и техникам.

На математике, я откровенно отдыхал, все-таки такая нагрузка на тренированное, но непривычное к такому тело, дала себя знать. Руки побаливали и гудели. Но постепенно стали отходить, а Ефим Наумович увидев такую мою расслабленность при объяснении нового материала, решил меня проверить и вызвал к доске пересказать тему. Я то слушал, и без труда получил пятерку, но вставать и идти к доске было откровенно лениво. Мог бы и с места все рассказать. Но с Фимкой не стоило спорить, а то бы завелся об уважении к математике — царице наук. Так что лучше пойти и ответить. Нет, он действительно фанат математики и её преподавания. Объяснял самые сложные темы очень доступно, гонял нас, как сидорову козу. Задачки и примеры — давал, исключительно, из сборников для поступающих в ВУЗы, и те — повышенной сложности. Про мои тетрадки, и не говорю, рвал регулярно — за неуважение к предмету и преподавателю, преподающему такой замечательный предмет. Но своего он добился, на вступительных, я ухитрился не только свой вариант написать и тщательно проверить, но еще и решить для части девочек сидящих неподалёку. Для них математика была загадочным лесом полным неизведанного.

В классе многие ребята также списывали, кто дома не успел сделать домашку, и получали нормальные оценки, а мои он рвал и ставил двойки. Вообще то — справедливо, так как, давая списывать парням, расхолаживал их и лишал знаний, а он об этом догадывался, ибо четко видел сходство решений. Уж для математика такое вычислить, как дважды два.

Последний урок национального языка я откровенно не слушал, а думал о своем. Язык мне никогда не давался, так как в детстве ходил в украинский садик, и тот у меня шел на ура. А переключиться с одного на другой было сложно, да и каша получалась с латинскими корнями и путаницей с английским. В национальных школах учили преимущественно французский, как близко родственный, еще бы — из него многое украли в конце девятнадцатого века создавая государство и язык. И опять в создании государства помогла Россия — турнув турок[14], за что ей были благодарны до дрожи ненависти. Такова уж планида России освобождать порабощенные народы, чтобы они с удвоенной силой ненавидели освободителя.

Так и просидев урок, проведя его в рассуждениях о сраной геополитике, где Россию все и всегда обвиняли в своих же грехах, приписывая их ей. А после урока сразу побежал домой, чтобы быстро поесть, и потом заняться более насущными делами, запланированными вчера.

Глава 10

«Навеки Дружба — Freundschaft!

Дружба — Freundschaft!
Всегда мы вместе, всегда мы вместе,
ГДР и Советский Союз!»

«Самоцветы»

Быстро перекусив и переодевшись дома, я поспешил на троллейбус. И с пересадкой доехал до улицы товарища Бендера, в простом народе называемой Бендерской. По дороге, надо было забежать на Республиканский стадион, и пояснить тренеру свое отсутствие на тренировках.

Бронислава Алексеевича я застал на тренировке с другой группой, и, подойдя, поздоровался. Рассказал что приболел, и наверно до праздников не буду тренироваться. Он с пониманием кивнул, и сказал, чтобы не затягивал перерыв, а то сложно будет нагонять. С тренером мы всегда нормально понимали друг друга. Он не растил из меня чемпиона, а я пошел заниматься спортом по необходимости.

В школу я пошел несколько позднее своих сверстников, так как врач не хотел подписывать направление, и объяснил родителям, что лишь недавно лечился от ревмокардита в больнице, и идти в первый класс с его большими нагрузками — не стоит по медицинским показаниям. Да мне еще и не исполнилось семи лет к тому времени.