Секс в кино и литературе

Этому объяснению предшествовала реализация в возрасте 29 лет долгожданной гомосексуальной связи. Стоя на балконе, Томми глядел вниз на компанию «голубых», встречающих Новый год. Девственник поневоле в свете праздничного фейерверка увидал красивого десантника, манившего его вниз, в свою квартиру. Спустившись к нему, он попал в любовные объятия, впервые не вызвавшие у него ни рвоты, ни озноба, ни сердцебиений, ни панической атаки. Счастливый Томми, рассказывая об этом, обошёлся без обычного для него бахвальства собственными мужскими подвигами.

Хвастать он начнёт потом, и заметим, что сексуальная самооценка Уильямса с её фиксацией на магической семёрке явно завышена. Похоже, доверительные интимные подробности, которыми делится с читателями своих мемуаров Теннесси Уильямс, не столько соответствуют действительному положению дел, сколько служат ему в качестве психологической защиты. Если дело обстоит именно так, то это свидетельствует о наличии каких-то серьёзных психологических проблем, не оставивших драматурга и после того, как он начал свою половую жизнь.

Психопатологический букет драматурга

По словам Теннесси Уильямса,

«некоторые пытливые театральные критики уже подметили, что истинной темой моего творчества является инцест. У меня с сестрой были тесные отношения, совершенно незапятнанные никаким плотским знанием. Дело в том, что физически мы стеснялись друг друга. И всё же наша любовь была — и остаётся — самой глубокой любовью нашей жизни, что компенсировало, наверное, отказ от внесемейных привязанностей».

Психологически брат с сестрой имели много общего; похожими были и их так называемые «невротические расстройства».

«В мужском обществе она испытывала состояние страха. На свиданиях она говорила как-то истерически оживлённо, и далеко не все мальчики понимали, что со всем этим делать».

У брата были свои нарушения в речевой сфере, отличающиеся от расстройств сестры:

«Я не мог говорить в классе. И учителя перестали спрашивать меня, потому что если меня спрашивали, я мог издавать только едва слышные звуки — горло буквально деревенело от панического страха».

Напомню, что потом у Томми появилась фобия, заставляющая его избегать чужого взгляда и неудержимо заливаться краской.

Увы, болезненные симптомы никак не укладываются в рамки невроза ни у брата, ни у сестры.

«Первый настоящий припадок (шизофрении) произошёл (у Розы) вскоре после того, как у меня случился сердечный приступ, положивший конец моей карьере клерка.

В первый вечер, когда я вернулся из больницы, ко мне походкой сомнамбулы вошла Роза и сказала: „Мы должны умереть вместе“. Несколько дней она была совсем сумасшедшей. Однажды она положила в свою сумочку кухонный нож и собралась идти к психиатру — с явным намерением убить.

Кажется, примерно в это время наш старый мудрый домашний доктор сказал матери, что физическое и психическое здоровье Розы можно поправить способом, который показался матери чудовищным — организованным „терапевтическим“ браком. Старый доктор попал в самую точку, где находился источник всех несчастий Розы. Она была девушкой совершенно нормальной — но в высшей степени сексуальной — и потому физически и умственно разрывалась на части от тех ограничений, которые накладывал на неё монолитный пуританизм миссис Эдвины».