Сексуальная жизнь подростков. Открытие тайного мира взрослеющих мальчиков и девочек

— Это странно, Линн. Ты права. Эта странность связывает мой язык. Хотел бы я знать, правильно ли я делаю, посылая его к тебе, не лишнее ли это.

— Возможно, но сначала я хочу знать, почему ты посылаешь его.

— Мы... э-э-э... мать парня обнаружила его в комнате наедине с пылесосом.

- И.?.

Я услышала, как Джим глубоко вдохнул на другом конце линии.

— Мы думаем, я думаю, он использовал эту штуку для возбуждения. Ты, вероятно, ничего не знаешь об этом, ну, а может быть, знаешь. Все-таки ты психиатр и предполагается, что ты знаешь о мастурбации.

И затем Джима понесло. Используя гораздо более удобные для него медицинские термины, он цитировал статью из «Журнала урологии». В этой статье сообщалось о частых случаях не только эротической стимуляции при помощи пылесоса или электрической щетки, но и вызванных этим повреждений. Он продолжал описание нескольких типов травм пениса, которые могут произойти, пока я не остановила его.

— Так ты думаешь, что он мастурбировал со шлангом пылесоса?

— Ну а что он мог бы еще делать с пылесосом в своей комнате? В конце концов, он мальчик.

— Ладно, еще один вопрос. Он хочет прийти ко мне?

— Я не уверен, что мы спрашивали его. Как ты думаешь, может быть, это хорошая мысль?

— Да.

Через несколько минут я спросила Даниэля, не будет ли он возражать, если я поговорю, не очень много, а просто так.

Он одобрил, но натянул свою бейсбольную шапочку пониже и поднял воротник свитера, как будто одежда могла защитить его от моих слов. Он поджал ноги и ступни на стуле, спрятав от меня все свое тело за исключением длинных тощих ног в голубых джинсах и нескольких сантиметров лица, глаз и макушки в бейсбольной шапочке команды «Гигантов».

Нужно было с чего-то начать, и я стала комментировать то, что увидела. Прежде всего, Даниэль пришел ко мне на первый сеанс один, без родителей. С тех пор, как я начала работать с подростками, такое случалось достаточно часто, но для первого визита было большой редкостью. Я также знала, что, поскольку он был слишком молод, чтобы водить машину, ему пришлось добраться до моего дома, вскарабкавшись на крутой холм. Тем не менее, войдя в приемную точно в назначенное время, он не выглядел запыхавшимся. Когда я похвалила это, Даниэль наконец заговорил. На самом деле он провел снаружи больше часа в ожидании приема. Когда я спросила, почему он пришел заранее, парень ответил, что «хотел быть подготовленным» и «увидеть, как это делается» в моем кабинете.

Тогда я спросила, что он обнаружил, и Даниэль рассказал, что в течение часа дважды видел доставку срочной почты в этом квартале и что три кошки — рыжая, серая сиамская и похожая на енота — разглядывали тропинку к запасному выходу из моего дома.

Нагретые солнцем камни в моем заднем дворе служили убежищем для группы кошек, которых я иногда называю «лечебными». Я видела, что многие подростки играют с ними, но никто не следил за их приходом и уходом, как это делал Даниэль. Я похвалила его за тщательные наблюдения. Он снова сказал, что любит смотреть, как все работает, а также то, что я, возможно, «не похожа на другого доктора».

— Какого другого?

— Как вы думаете, какой доктор послал меня сюда? Тот, который думает, что я делаю странные штуки с пылесосом.

Очевидно, Даниэль разделял мое восприятие Джима Грина как определенно нелюбопытного по отношению к теме мастурбации.

— А что было с пылесосом?

— Ничего странного, по крайней мере, вы не сочли бы это странным. Психиатр. Я не могу поверить, что я сижу здесь с психиатром.

— Итак, позволь мне догадаться: ведь это не твоя идея прийти сюда, а?

Задав этот вопрос, я увидела, что Даниэль прячет улыбку под натянутый воротник серого свитера. Внезапно он отдернул его и показал ряд совершенно ровных зубов. Наклонившись вперед, он сказал мне:

— Что я хотел бы знать, так это, что вы выведываете из этого.

— Из чего?

— Из выслушивания странных историй у детей.

— Разве эти истории странные?

Моя реакция удивила Даниэля. Я не была уверена, ожидал ли он, что я соглашусь с ним. В конце концов странный психиатр, вероятно, согласился бы, что у детей бывают странные истории. Хотя я еще блуждала в потемках относительно того, что он делал или не делал с пылесосом, но уже знала, что Даниэль должен считать свои собственные истории очень странными. И если бы я тут же согласилась, что другие наблюдаемые мной дети действительно были странными, возможно, его история не казалась бы столь плохой. В следующее мгновение я увидела: Даниэль пытается решить, что делать. Тогда мне казалось, будто он решил, что уже сказал мне слишком много, поделившись своими мыслями о «детях со странными историями», и что, по его мнению, он такой же.

В этот момент он ужасно скорчил лицо, чтобы не заплакать в моем присутствии, произнес тихо, но отчетливо: «Извращенец», и выбежал из комнаты.