Сексуальная жизнь в Древней Греции

Любовь к мальчику в разных греческих диалектах имела разные названия; например, на острове Крит, где любовь к мальчикам процветала с древних времен, любовники назывались erastes, а после окончательной стадии взаимоотношений – philetor, слово труднопереводимое, которое означало «возлюбленный и друг»; мальчик, бывший объектом страсти, назывался eromenos (любимый) до тех пор, пока длился период ухаживания, но, если становился другом взрослого человека, его называли kleinos (знаменитый, прославленный). Само по себе стоит слово philobupais, оно применялось к тем, кто добивался любви уже возмужавших мальчиков. Bupais – это тот, кого мы называем «большой мальчик»[130]. Слово filomeiraks также встречается редко; оно восходит к корню meiraks, которым обозначался мальчик в надлежащем возрасте, и относилось к тем, кто особенно любил красивых мальчиков. В Афинах этот почетный титул был присвоен Софоклу.

Самое часто встречающееся выражение для возлюбленного мальчика или юноши – это ta paidika (вещи, связанные с мальчиками), а объяснение этому то, что такой человек любил все, что связано с мальчиками, то есть свойства ума и телосложение этого отдельного мальчика; что он очень дорожил им, поскольку видел в нем проявление мальчишеских черт. Я не могу придумать точного слова, которое полностью отражало бы всю полноту его значения.

В дорическом диалекте обычным словом для любовника было eispnelos eispnelas, в буквальном смысле «вдохновитель», который содержит намек на то, что любовник, который, как мы позже увидим, был ответственен за мальчика во всех отношениях, вдохновлял юную восприимчивую душу на все прекрасное и благородное. Следовательно, дорийцы использовали слово eispnein в смысле «любить», если эта любовь предназначалась мальчику. Об этом влиянии говорил уже упоминаемый нами Элиан. Еще более определенно выразился Ксенофонт: «Самим фактом, что мы вдыхаем любовь в красивых мальчиков, мы ограждаем их от жадности, помогаем им получать удовольствие от работы, уберегаем их от опасностей и несчастий и укрепляем их скромность и самообладание».

С этим согласуется дорийское слово aitas, означающее «интеллектуальное восприятие».

Наряду с этими основными и серьезными терминами с течением времени появились и другие, которые употреблялись в шутливой или игриво-поддразнивающей манере. Это мы обсудим позже; но надо сказать, что второй смысл этих слов легко понять, любовник часто назывался волком, а мальчик – овечкой или козленком. Волк с древних времен был символом жадности и свирепой отваги. Например, мы читаем в эпиграмме Стратона: «Выйдя с буйной пирушки после ужина, я, волк, нашел овечку, стоявшую у дверей, сына моего соседа Аристодика; обхватив его, я целовал его от всего сердца, клятвенно обещая множество подарков».

У Платона есть эпиграмма: «Как волк любит овечек, так и любовники любят своих возлюбленных».

Иногда любовник назывался вороном, а уменьшительные ласкательные детородных органов – Sathon, Posthon, – которые няни применяли к детям, часто любовники применяли к возлюбленным мальчикам. Оба эти названия были также вполне серьезными именами некоторых семей, в сексуальных делах греки были удивительно наивными.

3. Возраст мальчиков и греческий идеал красоты

Говоря о греческой любви к мальчикам, не следует забывать одну вещь: речь не идет о мальчиках (в обычном нашем понимании этого слова), то есть о детях нежного возраста, но лишь о мальчиках, достигших половой зрелости. Лишь об этом возрасте идет речь во множестве отрывков из греческих авторов, во многих из них – о возрасте, который мы никак не можем назвать детским, скорее имеется в виду юноша, которого можно назвать «молодым человеком». Следует также иметь в виду, что в некоторых климатических зонах, к которым относятся такие регионы, как Испания, Южная Франция, Италия, Греция, Малая Азия и Северная Африка, половое созревание происходит быстрее и раньше, чем в северных регионах, поэтому мы будем использовать слово «мальчик», если не будем забывать, что эти мальчики уже достигли половой зрелости. Сексуальная связь с мальчиками в нашем понимании, то есть с мальчиками не достигшими половой зрелости, в Древней Греции, разумеется, наказывалась, и порой очень сурово, об этом мы будем говорить позже.

О возрасте мальчиков, которых любили греки, можно написать целое исследование, но обратимся к Гёте, который отказывался понимать современных мужчин, замеченных в подобных связях, однако выказал универсальное понимание и знание этого предмета, когда писал в своем «Ахилле»: «И вот к сыну Кроноса пришел Ганимед с серьезным выражением пробудившейся юности в детских глазах, и бог возрадовался».

Можно также вспомнить отрывок из Гомеровой «Одиссеи», когда Одиссей, намереваясь исследовать остров Кирки, встретил на пути Гермеса (которого он, разумеется, не узнал), «пленительный образ имел он юноши с девственным пухом на свежих ланитах, в прекрасном младости цвете»[131].