Сексуальная жизнь в Древней Греции

Ивик, известный каждому по балладе Шиллера, оказывает почтение красоте своего возлюбленного следующими словами: «Евриал, поросль чарующих граций, предмет внимания светловолосых девушек, Киприда и кроткоглазая Мольба взрастили тебя посреди цветущих роз».

Пиндар (Немейские песни, viii, 1) воспевает красоту мальчика в следующих словах: «Державная юность, / Вестница амвросических нег Афродиты, / Ты живешь на ресницах отроков и дев, / Одного ты вверяешь ласковым ладоням судьбы, / Другого – жестким. / Счастлив тот, кто не разминулся с добрым случаем, / Кому дано / Царить над лучшими из Эротов!»[133]

Ликимн, лирический поэт родом с острова Хиос, рассказывает в одном из своих стихотворений о любви Гипноза, бога сна, к Эндимию: «Он так любил смотреть в глаза Эндимия, что не позволял ему закрывать их даже во время сна, но оставлял их открытыми, чтобы наслаждаться их лицезрением».

Стратон больше всех других возносит красоту мальчиков: а) «Луга, столь любимые Зефиром, не имеют столько цветов, такого великолепия весеннего цветения, как высокорожденные мальчики, которых ты увидишь, Дионисий, созданных по образу Киприды и граций. И первый среди них, смотри, Милесий, подобен розе, сверкающей своими сладостно ароматными лепестками. Но вероятно, ему неведомо, что как милый цветок погибает от зноя, так и красота погибает, убитая (пробивающимися) волосами»; б) «Неправда, Феокл, что грации хороши и что трое из них обитают в Орхомене; ибо пятьдесят граций танцуют вокруг твоего лица, все лучники, похитители душ других мужчин».

Стихи Мелеагра описывают красоту разных мальчиков: Диодора он уподобляет сладкой лилии, Асклепиада – ароматной белой фиалке, Гераклита – розовому кусту, а Диона – ароматному вину.

Даже великий поэт Каллимах не стесняется воспевать красоту мальчиков: «Лишь половина моей души жива, а другая половина, я знаю, – нет; Любовь или Смерть похитили ее, но она сбежала. Неужели это опять любовь к одному из юношей? Ведь я часто говорил им: «Не принимайте, молодые люди, беглеца». Я по ней тоскую; но знаю, что она где-то там, где слоняется и бездельничает этот негодник».

Для восприятия греков было естественно воспевать красоту мальчиков при всяком удобном случае даже в серьезной трагедии (см. с. 109).

Софокл в одном из отрывков, который дошел до нас, воспевает красоту юного Пелопса. Даже Еврипид, великий ниспровергатель, выражает свой энтузиазм словами: «О, какое волшебное блаженство представляют мальчики для мужчин!»

Комедия также находит случай говорить о красоте мальчиков. Например, в 421 г. до н. э. Евполид поставил свою комедию «Автолик». Герой пьесы Автолик был юношей такой красоты, что Ксенофонт восхищенно отозвался о нем следующим образом: «Как светильник в ночи притягивает взоры каждого, так и сияющая красота юного Автолика привлекает всеобщие взоры».

Следующие строки сохранились от не дошедшей до нас комедии Дамоксена, в них описывается красота мальчика с острова Кос: «Мальчик семнадцати лет от роду бросал мяч. Он был родом с Коса, острова, на котором рождаются люди, подобные богам, и, когда бы он ни бросил взгляд на тех, кто наблюдал за ним, или когда он принимал или бросал мяч, мы все поднимали шум, ибо уверенность и координация движений были видны во всем, что он делал. Это был эталон красоты; я никогда прежде не видел и не слыхивал о подобном изяществе, мне стало бы плохо, если бы я оставался там дольше, да и теперь я не знаю, в полном ли я порядке».

Неизвестный поэт у Плутарха в «Моралиях» оставил такие строчки: «При виде его милого лица у меня закружилась голова… Безбородый, нежный и прекрасный юноша… я мог бы умереть в его объятиях и получить эпитафию».

Всякий, кто, прочитав эти строки, останется при мнении, будто такое прославление красоты мальчиков – это лишь идеализация и каприз поэтов, – глубоко ошибается. Греческая проза также полна прославлением красоты, восторженными гимнами красоте мальчиков. Можно было бы составить целый том из одних только писем Филострата, из которых мы приведем отрывки.

1. Мальчику. – Эти розы сгорают от желания к тебе, а их лепестки, как крылья, устремляются к тебе. Прими их милостиво, как память об Адонисе, или как пурпурную кровь Афродиты, или как избраннейшие произведения земли. Оливковый венок украшает атлетов, тиара – великих царей, шлем – воина; но роза – украшение красивого мальчика, поскольку она соревнуется с ним цветением и ароматом. Это не ты украшаешь себя розами, это они украшают себя тобою.

2. Ему же. – Я посылаю тебе венок из роз не для того (во всяком случае не только для того), чтобы доставить тебе удовольствие, но из жалости к розам, чтобы они не увяли.