Сексуальная жизнь в Древней Греции

Греческий поэт Аристофан (Облака, 978) также превозносит греческих мальчиков в такой же манере, кроме пушка, который отсутствует на щеках мальчиков.

В начале диалога «Протагор» Платон как раз приводит этот отрывок из Гомера, о котором мы упомянули раньше: «Откуда ты, Сократ? Впрочем, и так ясно: с охоты за красотою Алкивиада! А мне, когда я видел его недавно, он показался уже мужчиной – хоть и прекрасным, но все же мужчиной: ведь, между нами говоря, Сократ, у него уже и борода пробивается.

Сократ. Так что же из этого? Разве ты не согласен с Гомером, который сказал, что самая приятная пора юности – это когда показывается первый пушок над губой – то самое, что теперь у Алкивиада?»[132]

О разных возрастных категориях Стратон (Ант. Пал., xii, 4) говорит: «Цветущий юностью мальчик в двенадцать лет приносит мне радость, но еще более желанен – тринадцатилетний мальчик. Тот, кому четырнадцать, все еще сладостный цветок Любви, а еще очаровательней мальчик в начале пятнадцатого года. Шестнадцатилетний – подобен богу, а желать семнадцатилетнего – не мой удел, а лишь Зевса. Если же кому-то нравятся еще старше, пусть будет готов не только к любовной игре, но и к ответному требованию такой же игры от тебя».

Чтобы легче уяснить любовь эллинов к мальчикам, следует кое-что сказать о греческом идеале красоты. Наиболее фундаментальным различием между античной и современной культурами является то обстоятельство, что античная культура полностью мужская, а женщина встраивается в системы мужских отношений лишь как мать своих детей и как хранительница домашнего хозяйства. Античность одного лишь мужчину считала центром интеллектуальной жизни. Этим объясняется, почему в таком небрежении оставалось воспитание и образование девочек, что современному человеку трудно понять; с другой стороны, мальчики завершали свое образование гораздо позже, чем обычно современные юноши. Самым примечательным было то, что каждый мужчина привлекал к себе мальчика или юношу и в повседневной обстановке, становился его наставником, другом, охранником и знакомил его со всеми мужскими качествами. Особенно характерно это было для дорических полисов, там этот обычай превалировал над другими и был настолько общепризнан в государстве, что мужчина без такого подопечного считался избегающим выполнения мужского долга, а для мальчика было постыдным не иметь подобного покровителя. Старший отвечал за образ жизни своего младшего друга и делил с ним хулу и похвалу. Когда один мальчик закричал от боли на гимнастическом подиуме, как передает Плутарх (Ликург, 18), был наказан его старший друг.

Если этот дорийский обычай и не был распространен по всей Греции, то все равно ежедневное общение молодежи с мужчинами, тесное сообщество с утра до вечера было делом обычным. Следовательно, в мужчине развилось особое понимание души мальчиков и юношей и почти беспримерное стремление воспитывать благородство в юных восприимчивых душах и приближать их к идеалу совершенного гражданина. Ведь идеал мужского совершенства для греков выражался формулой, означавшей «добрый и красивый» или «прекрасный душой и телом». Таким образом, большое значение придавалось физическому развитию мальчиков, важность которого было бы трудно переоценить. Без преувеличения можно сказать, что три четверти дня мальчики проводили в палестре и гимнасии, что способствовало в основном их физическому развитию. Выполняя эти телесные упражнения, мальчики и юноши были обнажены, на что указывает само значение слова «гимнасий» от греческого «гюмнос» – обнаженный.

4. Красота мальчиков в греческой литературе

Из огромного множества доступных отрывков можно отобрать несколько наиболее характерных. Уже в «Илиаде» прославляется юная красота Нирея, который затмевал других юношей. И в самом деле, впоследствии красота Нирея вошла в поговорку и упоминалась постоянно.

Эстетическое удовольствие греков от созерцания прекрасной юности очень ярко выражено в «Илиаде» в сцене, когда престарелый царь Приам, отец Гектора, стоит перед Ахиллом, прося отдать ему тело своего любимого сына, и в то же время он не может отвести восхищенного взгляда от юной красоты человека, убившего его сына. Об этом отрывке Герлах (Филологус, ххх, 57) высказался так: «Мы можем представить себе соответственно более высокий идеал мужской красоты Ахилла, чем очарование красоты Елены; ведь Приам, которому тот принес величайшее горе, восхищен этой красотой и способен ей удивляться в тот самый момент, когда он просит за своего убитого сына».

Во фрагментах своих стихов мудрый Солон сравнивает красоту мальчиков с весенними цветами. Можно процитировать отрывок из стихотворения Феогнида: «О прекраснейший и очаровательнейший из мальчиков, встань передо мной и выслушай несколько слов от меня» и «О мальчик, богиня Киприда наградила тебя красотой, и красота твоих форм вызывает восхищение всех, прислушайся к моим словам и вбери мою благодарность к себе в сердце, зная, как трудно для мужчины переносить муки любви».