Сексуальный студент по обмену (ЛП)

— Потому что его здесь нет, чтобы это сделать, — понимаю, как бредово звучит мой ответ, но это правда. Я не оставляю палку там, потому что Себастьян уехал, и мой отказ делать это вместо него придаёт мне немного больше гордости, потому что так я чувствую, что могу контролировать себя. — А моя мама хотела, чтобы у меня, девочки, была комната с балконом. Это всегда была моя комната, всю мою жизнь, поэтому я не могу попросить другую, не вызвав подозрений.

— И что насчёт лестницы? Это опасно. Расскажи, какие меры предосторожности ты отказываешься предпринимать, чтобы я мог переубедить тебя снова к ним прибегнуть?

Я верчу в руках своё одеяло, уставившись на него, а не на Кингстона.

— У меня был звоночек на двери. Клянусь, Себастьян мог услышать эту вещь, прежде чем тот звонил. Но когда он уехал, я сняла его. Никто не услышит его, кроме моих родителей, а этого точно не произойдёт. И когда я узнала, что ты тут останешься, решила не возвращать его обратно. Я… не хотела, чтобы ты узнал. Чёртов чай. Думаю, я начну удваивать свою дозу.

Он усмехается и трясёт мою руку, чтобы я снова посмотрела на него.

— Нет необходимости в этом. Это происходило не каждую ночь. Думаю, это происходит, потому что некоторые вещи усложнились и тебя это беспокоит.

И…? Я жду, но думаю, он не собирается предложить решение. Так что я отодвигаю эту надежду и реагирую соответственным образом.

— Спасибо за помощь… и ничего больше не говори.

— Эхо, — он придвигается ближе, робко прикасаясь к моей щеке. — Это не должно быть проблемой. Да, отношения между нами немного пошатнулись, но я бы никогда не позволил чему-либо с тобой произойти. И естественно ты никогда не должна в этом сомневаться.

На его лице рассветает улыбка, когда я утыкаюсь лицом в его руку.

— Я не сомневаюсь. Ни на секунду, — признаюсь я, успокаивая его. — Так как ты поживал? — задаю вопрос без какого-либо стеснения. Он знает о моей сокровенной тайне, поэтому нет смысла сейчас скрывать от него что-нибудь ещё. И мне действительно интересно.

— Спроси меня, Любовь моя. Спроси меня, и я отвечу тебе честно.

Мне не послышалась мольба в его словах.

— Ты… ты скучаешь по мне, Кингстон?

— Очень сильно, — отвечает он, словно огромный камень падает с души. Он поднимает свободную руку и прикасается к другой моей щеке, удерживая моё лицо. — Не подумай, что я хам, но я был очень благодарен за этот лунатизм. По крайней мере, я видел тебя... Держал тебя, укладывал в кровать. Несколько раз, я даже думал, что ты просыпалась, шепча моё имя, но нет. Ты говорила во сне — моё имя, — кончики его пальцев нежно скользят по моей коже, и он следует глазами за их движением. — И я пользовался этим — немного несправедливо, я признаю, как и то, что делаю прямо сейчас.

Он внезапно встаёт. Ощущаю холод на щеках от потери его рук, которыми теперь он зарывается в свои волосы.

— Я всегда буду делать так, чтобы ты была в безопасности, Эхо. И если тебе что-нибудь нужно, всё что угодно, — говорит он, его голос становится тише, — дай мне знать. Но это… — он делает паузу, затем качает головой. — Сладких снов, Любовь моя.

Ещё долго, после того, как он уходит, я сижу ошеломлённая, замерев на месте. Никто не сможет поспевать за этой сокрушительной, дезориентирующей, приводящей в ярость игрой туда-и-обратно, в которую он играет.

Кингстон даёт, Кингстон забирает обратно.

Мазохист.

Глава 20

Я направляюсь в павильон, чтобы попрактиковаться — не для «его» танца, хотя я почти довела его до совершенства (под песню «Powerful» исполнительницы Ellie Goulding).

Услышав голос Саванны, я замираю в одном шаге от входа.

Я всегда просила её совместных тренировках, но в ответ слышала только её «слишком занята». Но сегодня, кажется, она взяла инициативу в свои руки, и я больше, чем просто немного удивлена.

Но я рада, что она здесь, так как нам, очевидно, нужно поговорить — не только о вечеринке, но и о её выходках в течение ночи, начиная с обещания не оставлять меня (которое она нарушила ровно через пять шагов после того, как мы вошли в дом) и заканчивая тем, что она пила алкоголь в окружении нетерпеливых парней, которые явно не были моим братом, и которые могли заставить её сделать Бог знает что.

Голос Саванны становится напряжённым, неистовым и пронзительным, и когда я уже собираюсь заглянуть внутрь, чтобы посмотреть, кто ещё там находится, к её визгу внезапно присоединяется голос моей мамы.

Я стою совершенно неподвижно снаружи палатки, чтобы… ну, скажем так, подслушивая.

— С тобой одна нервотрёпка, Саванна Тёрнер! — почему моя мама кричит? — Не могу поверить, что ты пришла сюда, и что у тебя хватило совести заявиться сюда, словно ничего не произошло. Мне было достаточно трудно оставаться по отношению к тебе доброй, учитывая то, что произошло. Но теперь?