Секта. Ангелы умирают первыми

– Правда ли, что не все допускаются на гору, что здесь разрешено селиться лишь избранным?

– Это мы решаем коллективом и выбираем тех ребят, которых мы хотели бы пригласить в свой круг.

Очень интересно, что этот главный летописец и правая рука Виссариона назвал своих адептов «ребятами». Я обратил на это особое внимание. Если бы все было так, как они рассказывают, то этих людей ребятами они никак не должны называть. Братьями, сестрами, как угодно, но только никак не «ребятами». Понятно, что Редькин просто немного проговорился и даже сам не заметил.

– Были жалобы на квартирные махинации с вашей стороны. Известен случай с неким Михаилом, которому некая матушка Татьяна после смерти матери Михаила, угрожая грядущими катаклизмами, предложила продать его квартиру в Самаре и купить на эти деньги дом у вас в общине. Деньги она взяла и исчезла.

– Оба эти человека из Самары. В общине они не жили. Один из них недобросовестно использовал название общины. Но это его ответственность. К общине это не имеет никакого отношения. Чаще всего такие разговоры идут от Маши Карпинской.

Ага, понятно, она их грязью поливает, а они её. Ну, прямо точно, Христос и апостолы с Девой Марией.

– Пару лет назад мне предложили прокомментировать неординарную ситуацию: жена забрала детей и, бросив мужа, уехала в вашу общину. В статье 14 закона РФ «О свободе совести и религиозных объединениях» говорится, что основанием для запрета религиозной организации могут стать призывы с ее стороны к расколу семей.

– Это самый сложный вопрос. Виссарион не советует кого-то бросать. Но бывает ситуация, когда человек чувствует, что ему нужно быть там. Но невозможно это решать за другого человека. Если порыв пришел у одного, это не значит, что придет у другого.

Ага, как же, порыв! Ну, прямо у всех видимо, кто сюда приехал, – порыв.

– Человека, именующего себя мессией, не примет ни одна христианская конфессия, вы это понимаете?

– Эти люди искренне поступают, как могут. Они ждут пришествия и, естественно, отстаивают свою веру. Но наиболее жесткие в этом отстаивании все-таки православные. Я никогда со стороны католиков, лютеран или баптистов не встречал таких действий.

Примечательно, что в Минусинске находится большая община баптистов, и они всем и всегда заявляли, что Виссарион – это лжехристос. Так что с объединением религий, вер и конфессий, заминки выходят. Моё интервью на этом было закончено.

Эти два товарища и не стремились особо со мной откровенничать, да и я не стремился там находиться дольше, я же разгадал их замысел. Всё было ясно, это всё было организованно специально. Они явно знали, что я уезжаю, и решили, таким образом, практически подсунуть мне выгодный для них финал моего расследования. Чтобы я убедился, что Виссарион просто болен. А на больных и убогих в России бочку не катят. Народ очень любит их жалеть и это вполне нормально, на это и было рассчитано, если можно так назвать, это интервью.

Но я никак не собирался принимать во внимание тот факт, что Виссарион болен. Он – это всего лишь пешка, а они, те, кто заинтересован в этой секте, именно такого больного на эту роль и выбирали. И очень удобно: вдруг что, на больного всё свалить можно и ничего ему не будет, потому что больной.

Я, конечно, сделал вид, что я это интервью очень серьёзно воспринял. Подчёркнуто кропотливо всё записал, подозрения, что я всю «фишку» просёк давно, возникнуть не должно было. И не возникло. Я совершенно беспрепятственно покинул эту ужасную секту. Думая о том, что ни дай Бог тут оказаться и поселиться жить, в этом бреду и ужасе. На обратном пути меня никто уже не провожал, и я был только этому рад. Я поспешил поскорее покинуть эту чёртову гору, и уже к вечеру был у себя в номере гостиницы.

Мой отлёт в Москву пришлось перенести на завтра. Я перезвонил к Михаилу, сообщил, что всё нормально. Мы договорились с ним, что вылетаем завтра днём, договорились встретиться в аэропорту за пару часов до вылета, а я должен был поехать заранее и купить билеты, потом что Михаилу теперь нужно было успеть уже попрощаться со всеми своими многочисленными знакомыми.

Утром я, приняв душ и позавтракав в ресторане гостиницы, выписался на рецепшене и отправился в аэропорт. Как ни странно, но, приехав в аэропорт, я обнаружил, что в кассу большая очередь. Да, это не Москва, подумал я. Всего-то две кассы, и то одна закрыта якобы на какой-то там переучет. Что было делать? До рейса времени было еще о-го-го, пришлось вспомнить старое и доброе начало девяностых, и встать в очередь. Сто лет в очереди не стоял, но что же, хоть интересно вспомнить, Разнообразить, так сказать, впечатления. Тут мои размышления прервал громогласный голос из – за спины:

–Кто последний?!

Вот блин, странные люди, ну что, не видно, что ли, что я последний в этой очереди стою! Я обернулся, и с достоинством произнёс:

– Я!

– Тогда я за вами! Это на Москву?

– По-моему, на все! Работает только одна касса.

– А, ну ладно.