Секта. Ангелы умирают первыми

Пройдя регистрацию на рейс, мы с Михаилом сели в самолёт. Когда мы взлетели, я с высоты птичьего полёта смотрел на бескрайнюю тайгу. Великую, неповторимую, богатейшую, даже ураном. Думал я в этот момент и про ужасных людей, которые тянут ко всему к этому свои грязные лапы. Про этого ужасного Виссариона. Про Михаила…, про всех жертв этой секты…

Вот живет человек, простой человек Михаил, ключевой герой этого романа и расследования деятельности секты Виссариона. Живет, никого не трогает, пишет песни, у него бурное прошлое, но сейчас ему все по барабану, он хлебанул крови чужой и своей, отмолил свои грехи на Валааме, во всем разочаровался, и у него есть одно желание в жизни, чтобы его оставили в покое.

Но у него есть несколько важных жизненных принципов.

Первый из них: нельзя обижать слабых, детей в первую очередь, нельзя -сучье это занятие.

Второй принцип: он свято верит, что есть на земле такая штука, как любовь, и при всем своём пессимизме – это единственное, что еще держит его на земле, мечтает он все же встретить вторую свою половинку. Но тут появляется этот урод Виссарион, который мало того что постоянно вторгается в его жизнь, он фактически убивает очень близкого ему человека, невинного ребёнка.

Второй раз он появляется в жизни Михаила уже через десять лет, в период его романа с Настей и на сей раз, убивает святое – их с Настей любовь. Наверное, при этом, Михаил имеет моральное, да и вообще любое право, расправиться с мразью, но это такой чистой и великой души человек, что он никогда этого не сделает. Хотя я бы его при этом не осудил, да и никто, наверное. Но, стоит ли брать грех на душу, из-за грехов другого человека? Конечно же – нет. И Михаил это понимает, и я это понимаю.

Мои мысли опять прервались, из-за той красоты, которую я опять увидел в иллюминаторе. Красивейшие озёра, реки, которых не счесть, и зелёная непроходимая тайга.

Смотрите, Михаил, какая красота… – обратился я к Михаилу, который сидел рядом.

– Да… красота… Вы знаете, Александр, мне иногда до зубного скрежета хочется сюда вернуться и остаться. Не много мест на земле, куда меня постоянно тянет. Только в тайгу и на Валаам. Потрясающий архипелаг. На каждом острове скит. Именно до Валаама дошел в своем апостольском служении апостол Андрей. Это, безусловно, самый древний центр православия и самый истинный, его даже коммунисты не посмели тронуть, ни одного из ста с лишним храмов не посмели. Там при коммунистах был приют для калек. Храмы и целый остров калек. Ну, я вам все это рассказывал. Это я к тому, что это так символично для Руси.

–Да, Михаил, сколько же на Руси красивейших и богатейших мест… На Валааме я, к сожалению, не был. А вот то, что я тут увидел, и то, что сейчас видно из иллюминатора, просто великолепно, никогда не видел ничего подобного. Я ведь до этого в Сибири и не был-то никогда.

– Безусловно, Сибирь – она великая. И это каждый чувствует, кто сюда приезжает. Раньше этот край еще богаче был. Тут очень много всегда было ценных меховых пород. Бобров и сейчас много, выдры есть, но мало, всех перебили почти при Союзе еще. У нее шкурка дороже, чем у соболя. Соболя в те времена по 80 рублей за шкурку принимали, а выдра стоила 100, вот и перебили ее почти всю. Из птиц, конечно, тоже много всего. Я вообще любопытный. Как свободное время, я сразу в тайгу.

– И не страшно вам там было? Ведь одному там опасно.

– Поначалу страшно, конечно, было. А потом привык, когда понял, что никто меня в тайге, кроме комара, жрать не собирается, особенно летом, там вообще до меня никому дела нет, даже медведям. Виссарион гораздо опаснее, чем тайга и природа. Иногда смешно. Я на одном берегу речушки малину лопаю, а медведь на другом, посмотрит на меня и дальше малину жрет, а речушка метров тридцать шириной всего. Сначала страшно было, удирал без оглядки, а потом привык как-то. Это не только там, это везде, медведь такой, он любопытный очень, но мирный. Летом, конечно, мирный. По весне лучше и не попадаться, они стадами бродят, штук по пять-шесть, голодные. Весной сожрать, конечно, могут.

– Да, Михаил… А люди все это так бесцеремонно разрушают… Вон, сколько рек красивейших, сколько озер, прямо посреди тайги.