Секта. Свидетели убийства гражданина Романова

Теперь, пожалуй, и фигура Николая становится понятней. Он, может, и хотел бы стать христианским государем, но не знал, как это сделать. Если говорить образно, то надо вспомнить одну из основополагающих формул русского православия: «Кому Церковь не мать, тому Бог не отец». Согласитесь, тяжко быть одновременно и сыном, и отцом собственной матери!

Впрочем, мы залезли уже в какие-то дебри. В конце концов, у нас есть бесценная фраза митрополита Ювеналия:

«Характерное для некоторых противников канонизации Императора Николая II стремление представить его отречение от престола как церковно-каноническое преступление, подобное отказу представителя церковной иерархии от священного сана, не может быть признано имеющим сколько-нибудь серьезные основания. Канонический статус миропомазанного на Царство православного государя не был определен в церковных канонах».

Ну, к счастью, и все на этом! Абсолютизм сыграл с монархами злую шутку: подчинив Церковь, они не сочли нужным внести соответствующие коррективы в ее каноны. Таким образом, помазание на царство не делает фигуру царя сакральной.

Да, не делает. В христианстве. Но не в истории человечества. Там-то как раз полно сакральных фигур правителей, самого разного рода.

В Древнем Египте фараон по-простому был воплощением бога Гора. В древнем Китае император являлся точкой, связывавшей небо и землю, сыном Неба и отцом народа. В законах древневавилонского царя Хаммурапи говорилось: «Человек является тенью бога, раб является тенью человека, а царь равен богу». Наконец, в Римской империи, из которой вышло христианское государство, римским императорам поклонялись как богам. Правители франков Меровинги до принятия христианства происходили от морского чудовища. Став христианами, им уже стало неудобно иметь такого предка, тогда они по-простому пристроили свою династию в потомки Христу и Марии Магдалине.

Кстати, в Римской империи именно отказ приносить жертвы императору как богу и служил признаком, по которому христиан отличали от прочих жителей империи, — там это являлось государственным преступлением… ну, вроде как отказаться паспорт получить, с соответствующим наказанием по тогдашнему Уголовному кодексу.

Но это было две тысячи лет назад. А кто из нынешних прихожан отличит икону царя-страстотерпца от иконы царя-искупителя? Приложатся и свечку поставят, то есть… да-да, принесут жертву!

А кто-нибудь из царебожников отдает себе отчет, что они делают то, чему первые христиане предпочитали мученическую смерть?

Та же история и с остальными тезисами царебожия. Например, с «клятвой 1613 года» — христианин не может клясться за своих потомков, а дети не отвечают за клятвы отцов, это еще более древнее язычество, времен родоплеменного строя. Грех цареубийства, который лежит на русском народе и передается по наследству, — воззрения примерно тех же времен, когда человек воспринимался не сам по себе, а как часть рода или племени, у которого была общая честь и общие преступления. В христианстве, ни в одной из его ветвей, грехи по наследству не передаются — исключением является лишь первородный грех, да и тот смывается крещением. Тем не менее у царебожников существует особый чин покаяния за грех цареубийства — оказывается, это такая жуть, что на нее даже крещение не действует.

Николай Второй, при всех его «царских» религиозных воззрениях, был все же образованным и разбирающимся в церковной догматике православным человеком. Ознакомившись с таким осмыслением его персоны, он осенил бы себя крестом и с возгласом «Чур меня!» повелел бы зловредные книжонки сжечь, а авторов посадить за богохульство.

Но Николай II погиб в 1918 году и ничему воспрепятствовать уже не мог. Культ его имени зародился в недрах Зарубежной Церкви. Сколько он имел там почитателей, уже не скажешь, однако заражена была РПЦЗ, судя по рассмотренным нами признакам, очень сильно.