Секториум (СИ)

— Поживешь у Алены, пока не вернется Миша, — говорил шеф, а Алена, стоя за его спиной, одобрительно кивала. — Когда появится Миша, он за тобой присмотрит. На улицу не выходить. Алену слушаться, как мать родную.

— Буду слушаться.

— Разумеется, — сказал Вега. — Я в этом не сомневаюсь.

— А что Семен Семеныч? Он будет меня навещать?

Семен Семеныч больше не появился. Я не успела понять, кто он, откуда взялся, и почему покинул меня сразу, как только выполнил миссию. Я не знала, что незадолго до моего появления в Секториуме, Семен Семеныч таким же странным образом покинул планету. Кто этот тип на самом деле, мне никто не сказал. Вега нашел старика, когда ему было глубоко за восемьдесят. Нашел, чтобы опробовать в Хартии. Говорят, что Семен Семеныч видел все три русские революции, чудом уберегся в гражданскую войну, но в восемнадцатом году был мобилизован на германский фронт. В Великую Отечественную бог его снова миловал, но не защитил от сталинских лагерей. Семен Семеныч стоически пережил все напасти и готов был к новым испытаниям, но Хартия в один прием «сдвинула крышу» старику, превратила этого энергичного пожилого мужчину в развалину, тихо доживающую в укромном уголке Сигирии. В то время Вега был еще неопытен и не знал точно, какой рисунок энцефалограммы должен иметь человек-хартианин, и с каким типом подобные опыты противопоказаны. Семен Семеныч оказался моей зеркальной противоположностью во всем, даже в «синусоидах» мозговой активности. К примеру, Семен Семеныч ненавидел Мишу Галкина всеми фибрами естества. Как только способно одно живое существо ненавидеть другое. И этот факт имел предысторию.

Последние годы Семен Семенович Сорокин, будучи постоянным жителем Сигирийской Блазы и, обладаючи земной родословной, имел привычку часто посещать места прежнего обитания, где и напоролся на беспардонный Мишин язык. В результате непродолжительного общения, Семен Семеныч заработал кличку «Эс-Эс». Может быть, из-за элементарной Мишиной лени выговаривать до конца имя и отчество, а может, за свои праворадикальные политические взгляды, не характерные в те времена для широких слоев российского населения. Семен Семеныч был личностью исключительно неординарной и не стыдился выражать мысли вслух, даже если они не соответствовали стандарту восприятия, но на «Эс-Эс» обиделся, и уже тогда невзлюбил Мишу.

Кроме Миши, Семен Семеныч Сорокин также невзлюбил свою птичью фамилию, решил поправить дело, сменив ее на более благозвучную: Сороковников. И, пока Миша варганил новые документы, Семен Семеныч имел глупость прочесть ему лекцию, о том, что «Эс-Эс» звучит нехорошо; о вреде фашизма в целом и, в частности, о мерзостях холокоста. Миша, в свою очередь, за идей в карман не полез и, выдав гражданину Сороковникову новый паспорт, присовокупил к нему кличку, идеологически противоположную предыдущей: «Семь Сорок». С той поры «Семь Сорок» насмерть приклеилось к несчастному старику.

Говорят, что Семен Семеныч сгоряча полез в драку. Говорят, даже надавал Мише тумаков, во что трудно поверить, видя разницу в комплекциях. Разве что, благодаря эффекту неожиданности.

— Ты еврей! — кричал Семен. — Я всегда подозревал, что ты еврей!

— Я не еврей! — оправдывался Миша. — У меня родители евреи, а я — герой Советского Союза!

Но Семен Семеныч от Мишиных проделок утратил чувство юмора. Впрочем, это чувство никогда не было ему присуще. Хуже того, Миша Галкин действительно не был евреем, но не любил в этом признаваться. «Евреи уже прошли естественный отбор, — объяснялся он. — А русские к нему и не приближались».

Семен Семеныч и мне сначала не понравился. В его натуре было что-то, характерное для чиновников и вахтеров: бескомпромиссная убежденность в собственной правоте и раздражительность в адрес тех, кто этой убежденности не разделяет. Но Семен Семеныч умел себя сдерживать. Короче, являл собой мою полную противоположность, в том числе и в отношении к Мише.

Не смотря на то, что Семен Семеныч был умен и сдержан, Секториум использовал его главным образом как опытное сырье. С него формировалось первичное понятие о том, какими свойствами должен обладать земной хартианин. На нем тестировались вероятные психические отклонения в процессе адаптации. Именно его печальный опыт убедил шефа в том, что новичок, отправляясь в Хартию, не должен знать, какого рода испытание ему предстоит. Что новый хартианин, как человек, впервые упавший в воду, легче выплывет, если не будет знать, какую опасность для жизни может представлять вода. Одним словом, Семена первого окунули в хартианский хаос с головой для того, чтобы затем извлечь и проанализировать результат. Другого метода изучения недоступных глубин у шефа не было. Использовав, старика выбросили с Земли, поскольку здешняя обстановка уже не благоприятствовала его надломленной психике и грозила рецидивами душевных расстройств.

— Ему стерилизовали локальный архив, — объяснила Алена. — Это значит, чистили память. А тебе не пришлось…

— А тебе?