Секториум

Я хотела возразить. На худой конец, отослать его к биопаспорту, где содержалась полная информация в частности о сетчатке, но не смогла пошевелить языком. Тело будто замуровали в бетон.

— Не больно, — сообщил Птицелов, словно это не мой, а его глаз хрустел под скальпелем, искажая картинку внешнего мира. — Я должен вырастить ткань, чтобы ты не имела проблему, — пояснил он, продолжая орудовать инструментом в моем глазу.

«Прекрасно, — решила я, — теперь, если на Флио мне выклюют глаз, на станции будет лежать запаска».

Закончив дело, Його потерял ко мне интерес. Он отвернулся под лампы микроскопа, и я, по мере того, как мышцы отходили от заморозки, стала продвигаться к краю стола. Птицелов даже не обернулся на грохот, когда я упала на пол. Пытаясь подняться, я несколько раз подряд опрокинулась в емкость со льдом и разбила стеклянную трубку, тянущуюся по полу. Из нее вытекла синяя жидкость, в которой я немедленно вымазалась по уши. Но и это не заставило Птицелова отвлечься, и я решила выдвигаться на четвереньках, куда глядит единственный «флагманский» глаз. Второй оказался вывернут наизнанку. Возможно, таким образом, он был нацелен на самосозерцание. Только жилы из распухшей глазницы торчали наружу. Ощупав это место однажды, мне не захотелось повторять опыт. Я предпочла вообще не обращать внимания на то, что произошло с моими глазами. Флионеры взяли обязательство вернуть меня шефу в полном комплекте. Как они это сделают — не моя проблема.

Преодолев коридор, я еще раз попробовала встать на ноги в пустом вестибюле. Попытка оказалась удачной. Опираясь на стены, я двинулась вперед. Однако зрелище, увиденное мною, заставило снова опуститься на пол. Я находилась на балконе колодца-небоскреба, посреди которого стояли две колонны — ноги гигантской обезглавленной птицы. Ее крылья застилали небо, а тело дышало, создавая воздушные потоки. Внизу лежало пустынное каменное поле, до которого было далеко, как до самой глубокой океанской впадины, наверху была крыша из перьев, до которой было так же далеко. Террасы опоясывали птичий торс. Они не имели перил, и я легла на камень, чтобы не сорваться. Вниз полетел мой глаз. Выскользнул из века и запорхал обрезками жил в свободном падении. Я растерялась, но пустая глазница почему-то прозрела. Я испугалась так, что не смогла анализировать ситуацию: отчего это вдруг мои органы позволяют себе разлетаться без предупреждения. Ни лестницы, ни лифта, ни тарзанки, ни парашюта вокруг не было. На всякий случай, я сунулась в соседние арки. Там было темно, пахло плесенью и медициной. Я снова легла у края террасы. Высота казалась недосягаемой. Как спускаться вниз с небоскребов было личным, интимным делом каждого флионера.

В поисках лифта я обшарила ближайшие арки. Оттуда несло гнилью. Двери не имели ручек, отдельные помещения не имели дверей, запирались жестким полем, которое било током. Кое-где горел красный свет. В одной из комнат я нашла бассейн, в котором шевелилась и набухала масса. На поверхности бассейна хлопали зловонные пузырьки. В другом помещении я наткнулась на прозрачные камеры, и в сумерках решила, что здесь хранятся живые существа, но это оказались голые мышцы, растянутые за концы сухожилий, по ним бродили разряды тока, заставляя ритмично сокращаться. В третьем помещении было совсем темно, и росли деревья. Впрочем, может, это были не деревья. Возвращаясь на террасу, я налетела на коробку с личинками, и рассыпала ее. Личинки были скользкие, шевелились в руках, пара штук все-таки свалилась вниз, прежде чем мне удалось собрать их. Я прибавила шагу. За час мною было пройдено не более трети кольца. А может не час, а два? Я слишком увлеклась изучением цивилизации, которую должна была просто увидеть и вернуться. Возможно, мне стоило повернуть назад, но был ли смысл два раза проходить один и тот же маршрут?

Описав круг, я не нашла Птицелова в исходной точке. Помещения под арками были заперты, местность казалась незнакомой. Я еще раз поглядела вниз, вслед улетевшему глазу, и с ужасом увидела на камне нижней террасы синие отпечатки своих пальцев. «Спираль», — дошло до меня. Ребус решился, но выявил огорчительное обстоятельство: вместо спуска я нечаянно совершила подъем. Злая и уставшая, я поплелась дальше. «Когда-нибудь меня найдут, — рассуждала я. — И глаз подберут, потому что сами виноваты! Надо было лучше приклеивать!»

Настал момент, когда передо мной возникла перспектива возвращаться назад два круга. Лифта на этих странных террасах не было и в проекте. Похоже, они строились в доисторические времена, когда фроны еще не умели делать лифты. Я желала найти хотя бы древнюю винтовую лестницу, но вместо нее в закутке пустого вестибюля наткнулась на мусоропровод, и поняла, что двигаться дальше нет сил.