Секунда между нами

Весь отпуск мы провели на одной волне: ели, осматривали достопримечательности, снова ели, пили, занимались ленивым курортным сексом. Много курортного секса. Мы ни о чем особенно не задумывались. Но сейчас что-то пошло не так.

– Да, уверена, – ответила она. – Другого шанса не будет.

– Ну конечно, будет. Мы приедем сюда снова.

– Послушай, Робби, – сказала она, держа расческу перед собой. Я сразу почувствовал, как она напряжена. Она никогда не называла меня просто по имени. А если и называла, то с нежностью говорила «Робби Стюарт». – Я правда очень хочу туда сходить. Я долго этого ждала.

– Но почему? – спросил я, потирая переносицу. – Ничего в нем такого уж особенного нет, он, наоборот… несуразный какой-то.

– Потому что… – Она замялась, будто собираясь что-то добавить. – Потому что просто хочу. Понятно тебе?

Протерев глаза, я посмотрел на нее. Это уже начинало меня раздражать. Ненавижу делать что-то из-под палки. Я сел на кровати среди белых скомканных простыней.

– Тогда почему бы тебе не сходить туда одной, если так хочется? А я пойду на пляж. Можем встретиться позже.

Она даже растерялась.

– Ты серьезно? – пробормотала она. – Это же наш последний день.

– И что? Я просто не хочу туда идти, вот и все!

– Но это очень важно для меня. Именно этот собор важен для меня.

– Знаешь, я тоже в отпуске, – отрезал я, все больше раздражаясь. – Завтра вечером мне уже надо работать, а у тебя еще один выходной. И я просто хочу отдохнуть. Что в этом такого?

Я и сам слышал холодность и скрытую провокацию в своем голосе. Но ведь это просто еще одна церковь, еще одно странное каменное здание. В чем проблема?

– Ладно, – помолчав, ответила она. Ее лицо окаменело. – Делай что хочешь.

Она взяла сумку и перекинула ее через плечо. Затем, прихватив солнцезащитные очки, лежавшие на прикроватном столике, направилась к двери. Уже взявшись за ручку, она на мгновение замешкалась, но потом толкнула дверь и вышла в коридор. Едва дверь захлопнулась, я представил, как она идет по коридору, расстроенная и одинокая, и, несмотря на свое раздражение, я знал, что был неправ.

Только не понимал почему.

Неожиданно лица вокруг становятся четкими: можно различить губы, глаза, носы, – как и у девушки, за которой я иду. Она так близко, что я мог бы дотронуться до нее. На ней струящееся зеленое платье и жакет с длинным рукавом, подчеркивающий стройную фигуру. Она выглядит просто великолепно – такая свежая и красивая.

Это она.

Я быстро иду за ней следом к входу в собор.

– Дженн! – окликаю я, но она продолжает идти. – Дженн!

Никакой реакции.

Мы останавливаемся под невероятным куполом собора, который переливается желтым и золотым, словно гигантский подсолнух. Она запрокидывает голову, обнажая белоснежную шею, подставляет лицо свету, но, несмотря на благоговение, которое охватывает ее, как и всех туристов в этом месте, я вижу, что она напряжена, а в глазах прячется грусть.

– Дженн, ты должна меня услышать, – говорю я, касаясь ее руки.

Она вздрагивает и с тревогой смотрит на руку.

Она чувствует меня.

Да, Дженн, да! Я здесь!

На мгновение мне кажется, что все получилось. Нахмурившись и приоткрыв губы, она смотрит прямо на меня. Потом встряхивает головой и проводит ладонью по уставшему лицу. Бросив последний взгляд наверх, она поворачивается и идет сквозь толпу к открытым дверям в задней части собора. Черт. Я снова бросаюсь за ней, пробираясь сквозь толпу, но она двигается слишком быстро. Между нами и вокруг нас слишком много народа. Мне ее не догнать.

Ради всего святого.

– Дженн! – кричу я на весь собор. Но она продолжает идти. Она понятия не имеет, что происходит. – Вернись!

ДЖЕНН

Когда она возвращается в отель, уже вечереет. Асфальт под ногами начинает остывать, солнце устало опускается в свое песчаное ложе. Ей очень нравится, что на юге Европы такая четкая граница между днем и ночью, а солнце восходит и садится в одно и то же время, – в этом есть какая-то стабильность и предсказуемость. А еще ей нравится, что здесь на плотном черном небе звезды сияют чуть ярче. В Шотландии свет и тьма постоянно будто борются друг с другом. И ни один день не похож на другой.

Она проходит через обшарпанный гостиничный вестибюль, шлепая сандалиями по бело-голубой плитке, и думает, где сейчас Робби. Наверное, на пляже.

И что, сидеть и ждать, пока он вернется? Ну уж нет. Сейчас она примет душ, переоденется и пойдет гулять одна. Она не собирается тратить последний вечер впустую, оплакивая Робби.

Вот только на душе тревожно, – она никак не может расслабиться. Она постаралась насладиться последним днем в одиночестве, и у нее это, в общем-то, получилось. Но в голове роилось слишком много мыслей, которые постоянно отвлекали ее. Это их первый совместный отпуск за границей, и он многое значит для нее. А для него?