Секунда между нами

Я не стал на нее давить и, в общем-то, так и не разобрался, в чем тут дело.

– Еще кофе? – Робби указывает на ее пустой стаканчик.

– Да, спасибо, – отвечает она.

Он подходит к массивному агрегату и включает его, нажав кнопку где-то сзади. Замигали красные огоньки.

Время на исходе.

Не говоря ни слова, он подходит к холодильнику и достает пару контейнеров. Ставит их на столешницу рядом с бумажным пакетом и начинает готовить для нее одни из своих любимых блюд – хаггис[9] и круассан с сыром. К концу долгой рабочей недели Дженн всегда была такой измученной, и я непременно угощал ее чем-нибудь вкусным, иначе она просто забывала поесть.

– Тебя вообще никогда не привлекала идея продолжить учебу, поступить в университет? – спрашивает она, пока он ставит противень в духовку.

– Нет, никогда, – отвечает он с улыбкой. Повернувшись к кофемашине, он начинает откручивать тяжелую ручку-держатель.

Затем вынимает из шкафа пухлую упаковку кофейных зерен и засыпает их в кофемолку.

– Не то чтобы я тупой или типа того. У меня были неплохие оценки, но я помню, как Фай и Кирсти учились в университете, и это так… обыденно, что ли. Мне не нравится сама мысль о том, чтобы досконально распланировать свою жизнь. Ну, знаешь, сначала университет, потом работа, женитьба, пятое-десятое. Понимаешь?

– И поэтому ты решил покорять горные вершины?

Палец Робби замирает над кнопкой «пуск».

У меня сводит живот.

Белоснежный песок, танцующие люди. Мы с Марти в неоновых жилетах улыбаемся друг другу на тайском пляже.

– Ну, – начинает Робби, отогнав воспоминания, – мы приехали в Таиланд, и наш друг из школы сказал, что он по вечерам подрабатывает в ресторане в Шамони, а днем катается на лыжах, и это показалось мне отличной возможностью.

Я судорожно сглатываю. Двигаемся дальше.

– Звучит заманчиво, – мечтательно произносит Дженн. – И ты пробыл там следующие пять лет?

– Точно, – отвечает он. Подойдя к холодильнику, берет молоко с полки, забитой продуктами. Затем оборачивается к ней, немного нахмурившись: – Я ведь тебе уже рассказывал, разве нет?

– Ну, если только чуть-чуть, – улыбается она. – Но мне нравится слушать об этом. И что было потом?

– Ну… Потом Марти поступил в университет в Бристоле, а я остался в Шамони. Когда попадаешь в Альпы, ты либо уезжаешь после первого сезона, либо остаешься там надолго. У меня один сезон превратился в год, год превратился в два, ну и так далее.

Он наливает молоко в кофе и подает ей вместе с пышным круассаном.

Пахнет божественно.

Задумчиво улыбаясь, она откусывает кусочек.

– О боже, это потрясающе! Разве сыр и хаггис могут быть такими вкусными?

– Правда? Тебе нравится? – усмехается он. – Кстати, это одна из причин, почему я вернулся.

– И почему же?

Он выглядит взволнованным, и я вдруг понимаю, как сильно мне этого не хватает: мечтать о чем угодно, ставить любые цели и просто получать удовольствие от процесса.

– Я хочу когда-нибудь открыть свой ресторан, – говорит он. – Нет, мне нравится работать на Мэтта и все такое, но хочется иметь свое заведение в Старом городе, где будет шотландская кухня с европейским акцентом. Это мой план.

– По-моему, отличный план, – говорит Дженн и ставит стаканчик на стол позади себя.

Ее глаза сияют, она на самом деле впечатлена этой идеей и его стремлением достичь большего. Я почти физически ощущаю, как по кухне летают искры и атмосфера наполняется воодушевлением и верой в счастливое будущее.

Снова чувствую себя как-то странно, дыхание учащается, – судя по всему, скоро я буду в другом месте. Свет начинает меркнуть, и я могу оказаться где угодно: ее детство, наши отношения или… машина?

Я должен что-то сделать.

Когда комната начинает растворяться в воздухе, я изо всех сил ударяю рукой по ее чашке.

– Дженн, очнись! – кричу я.

Фарфоровая чашка падает на пол. Дженн вскрикивает. Последнее, что я вижу, – ее лицо, искаженное ужасом, глаза лихорадочно мечутся по комнате, а потом я слышу ее голос:

– Кто это сказал?

Три недели спустя

ДЖЕНН

Год назад. Ровно год назад они с Робби познакомились на дне рождения Хилари, в баре на улице Каугейт. И вот она здесь, убирает свою одежду в его шкаф, раскладывает учебники и блокноты на комоде. Их жизни переплетаются, как сросшиеся деревья, и ее сердце переполняет радость. Она дома.

Он – ее дом.

Им не пришлось долго раздумывать о том, в чьей квартире поселиться. Сьюзи начала туманно поговаривать о том, что они с Полом собираются съехаться, когда истечет срок аренды, а у Робби была своя квартира в Марчмонте. И он не просто предлагал ей переехать к нему, он умолял ее об этом. «Ладно, сдаюсь», – в конце концов сказала она, и он тут же подхватил ее на руки с торжествующим возгласом.

На его радиочасах звучит какая-то чересчур жизнерадостная попсовая песня, и Дженн непроизвольно начинает пританцовывать.

– Дженн?